1. История вопроса

2. Ложные теории и верные догадки

   2.1. Ложные теории

   2.2. Догадки

      2.2.1. Врождённость юмора как психологического явления

      2.2.2. Агрессивная природа юмора

      2.2.3. Социальное значение юмора

      2.2.4. Смех как выражение удовольствия

      2.2.5. Условия для возникновения смешного

      2.2.6. Попытки математического подхода

3. Смешное как защитная функция

   3.1. Военный юмор

   3.2. Политический юмор

   3.3. Еврейский юмор

   3.4. Пир во время чумы

4. Классификации комического

5. Теория юмора

6. Экспериментальная проверка

7. Абстрактные анекдоты

3. Смешное как защитная функция.

Из сказанного в разделе «Агрессивная природа юмора» можно сделать вывод о том, что юмор – удел сильных и агрессивных особей нашего рода. Но иерархия в нашем обществе не 8яется чем-то раз и навсегда установившимся. Борьба за место наверху происходит постоянно.

Те, кто временно оказался внизу и не имеет возможности шутить так же непринуждённо, как вышестоящие, вынужден пользоваться юмором, который мы назовём «защитным».

Мы ограничимся четырьмя видами защитного юмора, в которых эта функция прослеживается отчётливо. К этим видам отнесём: юмор военный, политический юмор (в странах, где свобода слова ограничена), юмор еврейский, и то, что называют «пир во время чумы».

Уместной аналогией здесь может быть японская борьба дзюдо, что буквально переводится, как «мягкий путь». Дзюдоист уклоняется от прямых ударов, он уступает противнику не силой, но ловкостью ставит того в невыгодное положение, в котором легче провести ловкий приём и одержать победу над превосходящим тебя по физической силе соперником.

Рассматриваемые в этой главе виды юмора используют ту же тактику. Для победы в словесной схватке вовсе не обязательно обладать решающими логическими аргументами или знанием. Цель комического противоборства – поставить соперника в психологически невыгодную ситуацию, оставаясь в рамках безопасного (дозволенного) общения.

Военный и политический юмор возникли из необходимости большинства подчиняться меньшинству, т.е. командующему составу или властям.

Еврейский юмор возник в национальной среде, в той или иной мере обособленной, ограждённой от этнического и религиозного большинства культурными, религиозными и законодательными барьерами.

Пир во время чумы, очевидно, несёт в себе ту же защитную функцию повышения жизненных сил организма, сопротивляемости к экстремальным условиям. Юмор, исполняющий защитную функцию, не ограничивается этими примерами. Можно назвать такие виды, как юмор висельника, истерический смех и т.д.

3.1. Военный юмор.

Начнём с парадокса: армию нельзя представить без юмора, так же, как невозможно представить её без строгой дисциплины.

Б?льшая часть военного юмора строится на высмеивании, выставлении в невыгодном свете тех, кому военнослужащие обязаны беспрекословно подчиняться. Задача эта непроста, но на помощь часто приходят сами вышестоящие начальники. Молодые офицеры являются к месту службы вооружёнными современными знаниями и часто попадают в подчинение к старым служакам. Особенно часто это случается во время общевойсковой подготовки, которую завтрашние офицеры проходят под командованием вечных сержантов.

Военные шутки рождаются как экспромт, но многим из них суждена долгая жизнь.

Один из офицеров-строевиков Киевского военного училища, с которым связано детство автора, пытаясь придать строю курсантов с одинаковыми чемоданчиками рекомендуемое уставом единообразие, выпалил однажды:

– У кого стоит между ногами, поставьте рядом.

Майор этот давно ушёл от нас в мир иной, но фраза эта живёт.

Другой случай, произошедший в том же училище, стоил одному из его участников дисциплинарного взыскания, несмотря на проявленную им безупречную логику.

Молодой офицер был остановлен комендантом училища, который строго спросил его:

– Почему у вас сапоги не блестят?

– А с чего б они блестели, товарищ подполковник?

– Как с чего? – не понял комендант.

– Да я их месяц не чистил, так с чего б они блестели?

Наиболее популярного героя военного юмора, Йозефа Швейка, можно рассматривать не как абсолютное отрицание специфичной общности – армии (социологический аспект) и не как «беспощадную критику австро-венгерской монархии» (политический аспект), а как обычное внутреннее противодействие, оппозицию простого человека навязываемым ему «героическим» стандартам поведения. Наибольший эффект производит показнесоответствия маленького смешного человека и строгой организации.

Герои военного юмора балансируют на тонкой грани дозволенного уставными отношениями. Тем бóльшая изобретательность требуется, чтобы получить преимущество в неравных условиях:

– Чей это окурок валяется?

– Ничей, товарищ майор! Курите на здоровье!

На охоте:

– Эй, сержант, я убил зайца?

– Никак нет, товарищ генерал. Вы изволили его помиловать.

3.2. Политический юмор.

Вполне очевидно, что политический юмор является реакцией (иногда неадекватной) на слишком большую концентрацию власти в обществе. Он служит примером относительно безопасного высвобождения накопившейся агрессивности по отношению к высшей власти. Власть рождает институты, стремящиеся наложить на общество те или иные запреты. Люди ищут любые формы сопротивления авторитарным поползновениям, и, разумеется, юмор – одна из самых эффективных форм такого сопротивления.

Двое сидят в кафе. Один из них читает журнал, на обложке которого изображены «москвич» и «Роллс Ройс». Второй посетитель спрашивает:  

– Какая машина вам больше нравится? 

– «Москвич», конечно.  

– Сразу видно, что вы о машинах ничего не знаете. 

– Да о машинах-то я много знаю. Я ничего не знаю о вас.

На фоне всеобщего оцепенения, поразившего общество в период путча ГКЧП, вдруг появилась разящая строчка, призывавшая к сопротивлению:

Забил заряд я в тушку Пуго.

Автор отчётливо помнит, что слышал эти слова за несколько дней до того, как бывший министр внутренних дел застрелился.

3.3. Еврейский юмор.

В книге Виктора Раскина «Semantic Mechanisms of Humor» этому виду юмора посвящён целый раздел (9, глава 6), а вся книга содержит большое количество чисто еврейских шуток и анекдотов.

Но сначала приведём два примера, почерпнутых из его книги.

1. Самодержец Всероссийский инспектирует войска. Он подходит к низкорослому солдату на левом фланге и требует назвать имя.
– Мухаметдинов, Ваше Величество!!!
– Хорошо, Мухаметдинов, скажи-ка мне, братец, смог бы ты убить Царя-батюшку?
– Ур-р-р-а-а-а!!! – орёт бедный чурка, нетвёрдо владеющий русским языком.
Раздражённый царь подходит к самому высокому солдату на правом фланге:
– Имя?
– Иванов, Ваше Величество!!!
– Скажи-ка мне, Иванов, смог ли бы ты убить своего Царя-батюшку?
– Никогда, Ваше Величество. Лучше себя жизни лишу, родителей своих лишу, чем подвергнуть опасности моего обожаемого правителя, за кого мы все жизни не пожалеем!!!
– Молодец, Иванов, - говорит царь и подходит к следующей группе солдат.
– Имя?
– Рабинович, Ваше Величество.
– Скажи-ка мне, Рабинович, смог бы ты убить Царя-батюшку?
– Чем? Барабаном?

Россия, 1900.

2. – Я сказала моему сыну жениться на нееврейке (shiksa). Если он женится на хорошей еврейской девочке и она забеременеет, он будет беспокоиться о её здоровье. Если она растолстеет или заболеет, он таки будет переживать.
– Но нееврейская жена тоже может забеременеть, или растолстеть, или...
– Конечно, но кто ж будет переживать?

СССР, 1930

Как видим, защитный юмор при определённых условиях может утратить свою основную функцию и обнажить «клыки и когти». Раскин, несмотря на это, считал еврейский юмор самоуничижительным (self disparaging).

Еврейский юмор включил в себя все этнические шутки, в которых упоминается национальное меньшинство как предмет насмешек. Евреи не всегда являются героями или участниками истинно еврейской шутки или анекдота, но даже шуткам, позаимствованным у других народов, придаётся национальная окраска.

По Раскину, наиболее часто упоминающимися национальными чертами, высмеиваемыми в еврейских шутках, являются: язвительность, хитрость, ум, трусость, нечистоплотность, еврейская логика, страсть к деньгам, несовместимое отношение к вещам, семейные отношения (еврейские мамы и жёны, а также – JАР, или Jewish American Princess – еврейские дочки). Упоминаются в них и антисемитизм, отношения с неевреями (goyim) и даже погром.

Avner Ziv (1988) определял цель еврейского юмора в качестве агрессивно-защитного механизма. Этот взгляд может быть распространён на все виды защитного юмора. Хорошей иллюстрацией того, как беззащитный человек может получить преимущество, находясь в невыгодном положении, может служить эпизод из Бравого солдата Швейка:

Разбудили также еврея в корчме, который стал рвать на себе пейсы и сожалеть, что не может услужить панам солдатам, а под конец пристал к ним, прося купить у него старую, столетнюю корову, тощую дохлятину: кости да кожа. Он требовал за неё бешеные деньги, рвал бороду и клялся, что такой коровы не найти во всей Галиции, во всей Австрии и Германии, во всей Европе и во всём мире. Он выл, плакал и божился, что это самая толстая корова, которая по воле Иеговы когда-либо появлялась на свет божий. Он клялся всеми праотцами, что смотреть на эту корову приезжают из самого Волочиска, что по всему краю идет молва,что это не корова, а сказка, что это даже не корова, а самый тучный буйвол. В конце концов он упал перед ними и, обнимая колена то одного, то другого, взывал:
– Убейте лучше старого несчастного еврея, но без коровы не уходите.
Его завывания привели писаря и повара в совершенное замешательство, и в конце концов они потащили эту дохлятину,которой погнушался бы любой живодёр, к полевой кухне. Ещё долго после этого, когда уже деньги были у него в кармане, еврей плакал, что его окончательно погубили, уничтожили, что он сам себя ограбил, продав задёшево такую великолепную корову. Он умолял повесить его за то, что на старости лет сделал такую глупость, из-за которой его праотцы перевернутся в гробу. Повалявшись еще немного в пыли, он вдруг стряхнул с себя всю скорбь, пошел домой в каморку и сказал жене:
– Эльза, жизнь моя, солдаты глупы, а Натан твой мудрый!

Как мы видим, все виды защитного юмора, в том числе и самоуничижительного, несут мощный агрессивный заряд, служат оружием в борьбе с превосходящим по силе соперником.

3.4. Пир во время чумы.

Землетрясение в Армении потрясло весь советский народ.

Программа «Время» 20 декабря 1988 г.

Известно, что человеку свойственно шутить в критических и опасных ситуациях. Классическим примером являются шутки, которыми А. Суворов ободрял своих солдат. Можно было бы спорить об их уместности на поле сражения, да только великий полководец за всю жизнь не проиграл ни единого сражения.

Д. Лихачёв считал даже, что ободрение смехом в самый патетический момент смертельной угрозы всегда было сугубо национальным, русским явлением.

Известно, что солдаты, проводившие долгое время в окопах, в сырости и на морозе, не болели простудными заболеваниями. Они чихали, кашляли, но почти никто не попадал в госпиталь с гриппом или ОРЗ. Очевидно, в экстремальных условиях включаются подсознательные защитные механизмы, и юмор – один из них. В опасных ситуациях этот защитный механизм включается автоматически, подсознательно.

Автору пришлось пережить событие, масштабы которого можно было бы сравнить с чумой. Речь идёт об аварии на атомной станции близ Чернобыля. Когда утром 26 апреля 1986 года мы услышали о «взрыве» на АЭС, первой реакцией был, как помнится совершенно отчётливо, ...смех. Ужас, страх перед неопределённостью пришли потом, но сначала был смех. И он не умолкал многие месяцы во всём городе, который радиоактивное облако накрыло накануне Первомая. Это было незабываемое время. Беседы, разговоры, споры в транспорте, на работе, в компаниях, в постели велись вокруг одного и только одного предмета. Всё остальное перестало существовать. Положение усугублялось тем, что власти не нашли ничего лучшего, как перекрыть все источники информации и даже опечатать приборы для измерения радиоактивности, находящиеся в отделах гражданской обороны каждого крупного предприятия.

В ответ появилось множество анекдотов, шуток, частушек, бóльшая часть которых была посвящена двум темам: предполагаемому снижению потенции у мужчин и несомненной роли алкоголя в подавлении последствий радиации.

Когда 8 мая 1986 года автор сходил с трапа в Вильнюсском аэропорту, первой фразой, услышанной в толпе встречающих, была частушка:

«Запорожец» – не машина,
киевлянин – не мужчина.

Киевские мужчины не остались в долгу и пытались всеми силами доказать ложность этого утверждения. Сексуальная активность в городе резко возросла. Но в ещё большей степени возросло количество смеха. Проходя институтскими коридорами, можно было слышать раскаты, просто взрывы смеха, постоянно доносящиеся из-за закрытых дверей лабораторий и кабинетов.

Город смеялся!!! И мы выжили.