Михаил Медведев. ЭКАУНТОЛОГИЯ

31. Теория эволюции в устах убежденного экаунтолога

Давайте прикинем, согласуется ли с постулатами экаунтологии – а если да, то каким образом, – теория эволюции.

Почему нет, собственно?

Да, экаунтология исходит из того, что наше мироздание было создано, а если создано, значит, создано кем-то, кого экаунтология по сложившейся традиции величает Создателем. Однако креационизм не отрицает эволюционных процессов. Мироздание было создано, но впоследствии развивалось, что не менее сложно отрицать, чем сотворение мироздания, поскольку мироздание развивается и посейчас.

Ответив положительно на вопрос о наличии эволюции, перехожу к ее содержанию, и тут начинается самое любопытное.

Обычно эволюция понимается односторонне: относительно неживой материи – это выдуманный физиками большой взрыв, после которого материя якобы разлетелась по разным углам, образовав со временем галактические миры со всякими там звездными скоплениями и планетными системами, а относительно живой материи – нудное дарвиновское биологическое выживание и самосовершенствование видов. Это взгляды на эволюцию физики и биологии, пусть и изложенные в утрированном пересказе, вместе с тем лаконично передающие суть дела.

У экаунтологии свой взгляд на эволюцию, обусловленный ее информационным подходом к окружающей действительности.

Как может эволюционировать материя с точки зрения экаунтологии? Очень однообразно, ведь возможности ее саморазвития ограничены типами происходящих в реальности событий. Объект способен дифференцировать, объекты способны интегрировать, объект способен изменять свойства – перечисленными возможностями преобразование материального мира ограничивается. Что именно возникает в результате дифференциации или интеграции объектов – вопрос, согласитесь, не первостепенный: что бы ни возникало, это будет изменением вполне ожидаемым, с точки зрения информационного подхода заурядным, не могущим приобрести какое-то новое качественное значение, как это предполагается переходом с одной эволюционной ступени на другую. Объекты окружающей нас реальности – кубики из детского конструктора, которые можно разделять на более мелкие кубики или объединять в более крупные кубики, но добиться нового качества не так-то просто.

Когда возникнет новое качество? Не раньше, чем новое качество приобретут кубики из детского конструктора – сам строительный материал. Применительно к информационному мирозданию это означает, что эволюционные возможности скрыты не в полученном результате, а в потенциальных возможностях получить тот или иной результат, что обусловливается структурой баз данных, наше информационное мироздание составляющих. Я имею в виду, что Создатель развивает мироздание не посредством дифференциации – интеграции, приделывая рыбам ноги и пуская их погулять по суше, как это полагают представители биологических дисциплин, а посредством изменения структуры информационного мироздания, вследствие чего рыбы получают такие возможности, о которых раньше не мечтали. Но получают не в готовом виде, естественно, а путем продолжающихся во времени экспериментов, составляющих эволюцию в ее стандартном биологическом представлении.

Давайте вообразим, как эволюционировало мироздание с точки зрения экаунтологии.

Что касается первичного акта зарождения, тут разногласий быть не может: мироздание в виде первого зарегистрированного в нем объекта взяло начало от нулевого объекта. Первый объект принялся делиться, то есть дифференцировать, в результате чего окружающий мир приобрел приятное разнообразие.

Пока делился первый объект, необходимости в обозначении объектной цепочки не было – объектная цепочка была одна, – потому первый в мироздании субъект имел безличный характер. Первым субъектом, как я объяснял ранее, была окружающая нас безличная природа.

Интересный в связи с этим вопрос, какими признаками характеризовался односубъектно-безличный мир. Мы помним, что объекты обозначаются идентификаторами, а характеризуются признаками. Представлять тогдашний начальный мир в качестве сталкивающихся светил, перетекающих друг в друга черных дыр и кипящей лавы, извергающейся из недр новообразованных планет, чем грешат современные научно-популярные фильмы, конечно, весьма притягательно, но вряд ли соответствует реалиям того исторического периода. Если Создатель творил мироздание последовательно – а именно это предполагает понятие эволюции, – то творил он его последовательно в том смысле, что приделывал к информационной системе мироздания все новые и новые атрибуты либо менял положение ранее приделанных атрибутов, поступая ровно так, как любой проектировщик баз данных.

Подумаем сообща, какие атрибуты из составляющих нынешнюю информационную систему нашего мироздания существовали в то время.

Какие вообще атрибуты составляют мироздание? Я отвечал – идентификаторы объекта и субъекта, также признаки объекта и субъекта, в составе:

✓ признаки объекта: зрение, слух, обоняние,

✓ признаки субъекта: осязание, вкус.

Идентификаторы нас не интересуют – понятно, что на этапе безличного мироздания использовались лишь идентификаторы объектов, – но признаки?.. объектов, естественно, потому что признакам субъектов нечего было характеризовать... Если признаки объектов использовались не все, какой из них более подходит на роль пра-признака, древнейшего в информационной системе мироздания? Если такового не найдется, придется признать, что Создателем был использован признак, до наших времен не сохранившийся, утерянный человечеством в ходе длительной эволюции – что вполне допустимо, хотя для нас нежелательно, поскольку не позволяет отследить эволюцию с момента сотворения мира.

По счастью, подходящий признак объекта находится: это обоняние. Удивительный выбор, не правда ли? Зрение и слух не подходят по причинам, о которых будет сообщено ниже, а вот обоняние – ощущение, для человека одно из самых малозначащих, почти атавистических, – на роль пра-признака годится идеально. Обоняние потому ведь и атавистическое, что утеряло свое первоначальную роль давным-давно, превратившись из многоцелевого органа в орган специальный, узкого назначения: служить для кулинарных, ну может еще санитарных целей. А для чего еще обоняние нужно, не подскажете?

Если Создатель в качестве пра-признака объекта действительно использовал обоняние, тот только что зародившийся мир был воистину странным! Не было ни сталкивающихся светил, ни перетекающих друг в друга черных дыр, ни кипящей лавы, извергающейся из недр новообразованных планет – были одни запахи, хотя у безличного мироздания не было носа, чтобы к ним принюхаться, также мозгов, в которых могла бы возникнуть мысль, что бы это значило, не говоря уже о собеседнике, с которым можно было бы поделиться наболевшим. Ничего не было, кроме запахов, исправно служивших для характеристики объектов безличного информационного мироздания.

Так продолжалось недолго. С образованием из нулевого объекта новых объектных цепочек возникла необходимость как-то новые объектные цепочки обозначать, для чего Создатель вынужден был ввести в информационную систему мироздания новые атрибуты:

✓ идентификатор – для обозначения субъекта;

✓ признаки – для характеристики субъекта.

Поначалу признак был в единственном числе, вероятно. Какой программист станет добавлять в базу данных лишние, обреченные на бездействие атрибуты?! Нет, атрибуты в информационную систему добавляются в случае необходимости, когда это действительно необходимо, не по произвольной прихоти.

Введенным в систему признаком субъекта оказался, как можно предположить, вкус:

✓ во-первых, вкус наиболее близок к обонянию: логично посчитать, что первоначально при проектировании нашего мироздания Создатель пытался обойтись минимальными, простейшими средствами, лишь по мере возникновения препятствий к исполнению своих замыслов усложняя и усложняя конструкцию;

✓ во-вторых, в сравнении с осязанием вкус менее функционален – следовательно, более древнего возраста. Покажите мне новейшее благоприобретенное и при этом нефункциональное свойство, и я признаю свою ошибку!

В итоге нововведения безличное мироздание превратилось в личное, при этом объекты характеризовались запахами, а субъекты – вкусовыми ощущениями. В мироздании появились субъекты! Понятия не имею, как они выглядели – пускай над этой загадкой бьются биологи. Мне это глубоко не интересно, ведь возможности складывания из кубиков детского конструктора каких-то фигурок всегда ограничены: можно приделать корове крылья бабочки и ноги бегемота, но принципиально вывернуться наизнанку не получится. Насколько можно судить по доказательствам эволюции, предъявляемым биологами, природа именно тем в дальнейшем и занималась, что самым незамысловатым образом экспериментировала: сначала объединила живые клетки в один симбиотический организм, затем посредством поглощения одним идентификатором субъекта другого получила единый организм, который начал катастрофически разрастаться, приобретая все новые и новые целевые органы, затем начались эксперименты с набором органов, размерами и средой обитания. И так далее и тому подобное. Легко же создавать новое, комбинируя старым, когда тебе дадены соответствующие полномочия и возможности!

Однако цели, стоящие перед Создателем, еще не были достигнуты – я сужу об этом не на основании доверительного разговора с упомянутым гражданином, а исходя из того общепризнанного факта, что продолжение эволюции свидетельствует о недостижении конечного замысла. Будь замысел достигнут, стал бы Создатель и дальше вводить в сотворенную им информационную систему другие атрибуты, как будто занятий поинтересней, чем корпеть над нашим несовершенным мирозданием, у него не было!

Недовольный результатами, Создатель продолжил творческую работу в направлении усложнения системы и ввел в базу данных новые атрибуты: характеризующие объекты и субъекты признаки. Добавленными на этом этапе стали зрение и осязание.

Атрибуты добавлялись Создателем нашего мироздания последовательно, вследствие чего многих древние субъекты – древниех организмы, говоря языком биологии, – приходилось отбраковывать. Когда проектировщик добавляет в действующую базу данных новый атрибут, то объекты, ранее зарегистрированные в этой базе данных, получают по новому атрибуту нулевое значение. Очевидно, что не все объекты приобретут значения по данному атрибуту в дальнейшем. Объекты, которые не смогут приобретать значения по атрибуту – организмы, подлежащие эволюционной отбраковке, и наоборот: объекты, приобретающие значения по данному атрибуту – продолжающие эволюционировать организмы. Если окружающая среда требует от организма какого-то нового свойства – скажем, способности видеть в инфракрасном диапазоне, – очевидно, что выживут особи, в наибольшей степени обладающие данной способностью, с точки зрения информатики: могущие приобретать значения по новому атрибуту. А те, кто не способен различать очертания в ночной темноте – извините, обречен на гибель. На этом научном основании строится дарвиновский естественный отбор, насколько я понимаю.

Когда Создатель ввел в информационную систему мироздания новые атрибуты – зрение и осязание, – некоторые организмы перестроились и смогли эволюционировать далее, а некоторые не смогли, оставшись на достигнутом уровне. Это объясняет, почему данные организмы ныне не эволюционируют: именно потому, что однажды упустили свой шанс, в результате чего их развитие утеряло в глазах Создателя какой бы то ни было смысл, стало бесперспективным. А как поступают с бесперспективными проектами? Не обязательно разрушают – просто оставляют ржаветь на открытом воздухе без присмотра. Так поступил Создатель с организмами, которым оказалось невозможным приделать зрение и осязание; остальные же существа, благополучно данный этап эволюции миновавшие, развивались дальше.

Что названные счастливчики приобрели с получением зрения и осязания? То, что отличает зрение и осязание от приделанных ранее вкуса и обоняния, конечно же – в первую очередь трехмерность. Не могу сказать, почему вкус и обоняние не позволяли добиться надлежащей трехмерности окружающего мира –идентификаторы, задающие трехмерность с точки зрения экаунтологии, были вроде теми же самыми, но факт остается фактом: лишь с приобретением зрения и осязания человеческий мир приобрел привычную глубину. А прежде он был как минимум двухмерным, возможно и вовсе одномерным, как о том свидетельствуют наши органы чувств. Попробуйте вообразить трехмерный мир, отталкиваясь от ощущений, задаваемых вкусом и обонянием – ничего не получится. Либо я вместе со своей экаунтологией страшно заблуждаюсь относительно идентификаторов, якобы задающих трехмерность мироздания, либо в этом вопросе многое зависит от признаков, с которыми идентификаторы соседствуют: одни признаки не создают ощущение, другие – создают. Хотите информации от первого лица, обращайтесь к фирме-изготовителю, я же остановлюсь на более милом моему сердцу втором варианте и продолжу.

Добавив своим творениям органы зрения и осязания, Создатель перевел их на новый качественный уровень, который условно может быть охарактеризован как переход из растительного существования в животное. Фауна отличается от флоры ничем иным, как наличием дополнительных ощущений – по моей версии, зрением и осязанием. А флору, навечно оставшуюся на предыдущей эволюционной ступени, характеризует в таком случае вкус и обоняние. Правда, видимых чувствительных органов вкуса и обоняния у растений не находится, но органов зрения и осязания, зрения особенно, не находится еще с большей уверенностью, поэтому посчитаем, что растения могут чувствовать вкус и обонять. Показательно, что обоняние характеризует объекты, а что нюхают в первую очередь? Правильно, цветы. Запах в качестве характеристики растительного царства весьма зауряден – но это, конечно, более шуточный, чем действительный аргумент в споре о трех пространственных измерениях окружающей нас действительности.

Приобретя зрения и осязания, животные – те объекты, которые смогли интегрировать в себя введенные Создателем атрибуты, – приобрели способность к передвижению, представляющую собой последствие трехмерного восприятия. Растениям, пребывающем в двухмерном мире просто некуда было передвигаться, как нам незачем передвигаться, скажем, из одного туннеля времени в другой. Но если бы человек начал воспринимать данные туннели времени каким-то новым, внезапно появившимся у него органом восприятия, будьте уверены, поводы для экскурсий нашлись бы в достаточных, и немалых в зависимости от престижности данного мероприятия, количествах!

Однако цели, которые ставил перед собой привередливый Создатель, по-прежнему не были достигнуты: животные не смогли завершить поставленный над мирозданием эксперимент. Тут требовалось что-то более упрямое, непредсказуемое и бесконтрольное – что-то вроде человека мыслящего, как вы уже понимаете. Сказано – сделано: Создатель приступил к внесению в проект необходимых исправлений. Однако исправить недоделки посредство внесения в систему новых характеристик объектов и субъектов не получилось – видимо, технологические возможности, находившиеся в распоряжении Создателя, оказались не безграничны, по причине чего автором был применен оригинальный, дотоле не употреблявшийся при программировании мироздания способ: таблица, в которой регистрировались не объекты, но ссылки – таблица мышления.

Как действует человеческое мышление, я объяснял: мысли прыгают по значениям подобно кузнечикам, хотя каждому из кузнечиков разрешено определенное число прыжков, после чего кузнечик вынужден поискать себе новое место для отталкивания.

С появлением в распоряжении организмов мышления произошел новый эволюционный скачок: организмы, не сумевшие быстро овладеть представившимися по случаю возможностями остановились в развитии, тогда как другие организмы, эволюционируя, сумели с помощью стрелкового, а затем огнестрельного оружия объяснить отстающим всю их историческую неправоту, а заодно разработать дарвиновскую теорию эволюции.

Это был предпоследний этап эволюции, а последним – когда Создатель выяснил, что разумные существа все равно не справляются с возложенными на них задачами, не будучи кооперированы, то есть объединены общей идеей, – стала возможность коммуникации, для чего разумным существам был придан слух. Вообще, с коммуникацией худо-бедно справляется и зрение, но Создатель, по всей видимости, решил перестраховаться и к прежним характеристикам объекта добавил слух. Вероятно, это произошло почти одновременно с созданием таблицы мышления, так что предпоследний и последний этапы эволюции слились в одном праздничном эволюционном акте под названием Человек, пробудившийся средь окружающей природы и плюющий на нее.

Отличие человека от прочих представителей животного царства, полагаю, не качественное, но количественное. Никаких особых достоинств, которыми не обладали бы так называемые неразумные животные, у человека нет, просто ему повезло ловчее прочих примерить на себе новый костюмчик существа разумного. Соответственно, весь интерес Создателя как организатора эксперимента сосредоточился на человечестве, а прочей фауне была уготована участь послужить торжествующему человечеству обедом. По уровню развития орангутанг стоит гораздо ближе к человеку, чем к какому-нибудь ракообразному – отсюда лишь вытекает эволюционный характер развития, о чем мы договорились ранее, а качественного перехода как не было, так и нет. С точки зрения качества деревянная палочка, которой орангутанг ковыряет банан, ничем не отличается от бороздящей небесную высь баллистической ракеты – еще погуманистичней будет, вероятно. Но количественные различия между орангутангом и человек – да, они налицо.

Чтобы интегрировать таблицу, в которой регистрируются материальные объекты, с таблицей мышления в единое целое – зачем-то Создателю это понадобилось, – пришлось проделать довольно сложный фокус: написать таблицу мышления в таблице объектов, так чтобы первая из названных составила подмножество второй. Возможно вы слышали о такой компьютерной игре Minecraft. Ее мир состоит из кубиков, из которых сложены вещи, острова, континенты и т.п. Кубики можно переставлять, а также придавать им различные свойства – какие, неважно, потому что суть дела в другом. Пользуясь возможностями программы, один из пользователей составил из кубиков компьютерную программу, в которой создал миниатюрный мир Minecraft: не острова с континентами, а всего лишь маленькую комнатку, но в точности такую, как если бы она была составлена из первоначальных кубиков. Идея понятна: создать комнату не перестановкой кубиков, что каждому доступно, а написанием из кубиков программы. То же, что одаренный пользователь с компьютерной игрушкой Minecraft, проделал Создатель с нашим мирозданием – только несколько раньше и в более впечатляющих масштабах. Создатель из объектов одной базы данных, основной, создал дополнительную базу данных – таблицу мышления, – в которой стали регистрироваться ссылки на объекты основной базы данных. Одновременно в основной базе данных были усилены характеристики объектов: она начали характеризоваться слухом, который понадобился для коммуникации между начавшими мыслить субъектами.

Далее шло по накатанной: развитие фауны без качественных изменений, лидерство в эволюционной гонке человека. Которому не следует забывать: не исключены дальнейшие изменения структуры нашего мироздания, после чего человечество разделится на подвиды, одни из которых продолжат эволюционировать, а другие останутся на прежнем уровне развития. Пророческая идей Стругацких относительно появления люденов – не досужий вымысел, а эволюционная реальность, и единственный способ избежать подобного обидного для некоторых размежевания – завершить эксперимент до того момента, как Создатель начнет подумывать:

Чего-то мои микробы плохо размножаются. Не подсыпать ли им из пробирки чего-нибудь стимулирующего?

Таких приблизительно взглядов на эволюцию придерживается экаунтология.

32. О жизни и смерти

Эволюция нами рассмотрена – по крайней мере, стало понятно, каким образом могла зародиться жизнь на Земле, – остановимся теперь на более трепетном и деликатном вопросе, а именно: на вопросе жизни и смерти.

Что такое жизнь? Идентификатор субъекта, которым Создатель нашего мироздания, вынужденно или наоборот в плановом порядке, обозначает берущие начало из нулевого объекта объектные цепочки. А смерть в таком случае? Чтобы ощутить дуновение смерти, предпримем путешествие по жизни, которое неизбежно заканчивается… вы знаете чем.

Итак, сначала образуется и дифференцирует далее безличный субъект – окружающая нас природа. Настает пора зародиться второй объектной цепочке, то есть субъекту, обещающему стать вполне себе личным, так как Создателю необходимо вторую объектную цепочку как-то обозначить. Хорошо, Создатель обозначает цепочку при помощи идентификатора субъекта, и новорожденный субъект начинает существование. И сразу возникает вопрос: что будет, если этот новорожденный объект-субъект интегрирует с объектом, принадлежащим другой объектной цепочке? Возможно ли такое в принципе?

Да, возможно – отвечаю я.

Правда, отвечаю не слишком уверенно, поскольку сам постулировал необходимость обозначения новых объектных цепочек идентификаторами субъектов следующим образом: мол, нулевой объект имеет неопределенное содержимое, поэтому две части, вытащенные из него в разное время, могут пересекаться непредсказуемым образом. Как же они в таком случае могут интегрировать? Может ли какая-то часть обоих объектов объединиться сама с собой и что за уродец в результате такого объединения получится? Но по размышлении опасения рассеиваются. Если названные пересекающиеся объекты смогли быть одновременно извлечены из неопределенного нулевого объекта, то свободно смогут и интегрировать – при том, что их идентификация никуда не исчезает, а сохраняется. А поскольку идентификация субъектов, то есть их определенность в нашем информационном мироздании, действительно сохраняется, мы может спокойно поведать Urbi et Orbi, что произойдет при интеграции объектов, принадлежащих разным объектным цепочкам.

Два принадлежащих разным цепочкам объекта интегрируют в один составной. Допустим, один из объектов принадлежит безличной цепочке, то есть окружающей природе – рассмотрим пока этот вариант. В структуру база данных нашего мироздания Создателем добавлен атрибут Идентификатор субъекта, и этот атрибут должен быть заполнен для каждого объекта, хотя бы пустым значением. Каким значением заполняется названный атрибут, если объединяются объекты, у одного из которых значение по нему непустое, а у второго – пустое. Всякое возможно, конечно же, но более естественным в такой ситуации представляется заполнение значения составного объекта непустым значением. Что это значит с обыденной точки зрения? Лишь то, что живое существо поглотило неживую материю. Неживая материя некоторым образом стала живой – не в смысле мультипликационного оживляжа, разумеется, а в том информационном смысле, что неживая материя стала частью субъекта. Собственно, никакой живой или неживой материи с точки зрения экаунтологии не существует: даже тот первоначальный объект, который образуется из нулевого и первым получает от Создателя идентификатор, является живым лишь благодаря идентификатору субъекта, а также характеризующим субъект признакам, но никак не благодаря идентификатору объекта и его признакам, которые ничем не отличаются от аналогичных информационных элементов безличного субъекта. Таким образом, одушевленное существо вполне способно иметь в своем составе неживую материю. Когда вы смотрите на свои руки и ноги, разве у вас не возникает ощущение, что ваше собственное «я», именуемое обычно душой, находится не в руках или ногах, а где-то в ином месте? Да что там руки и ноги, обычное человеческое восприятие себя как субъекта есть восприятие себя вкупе с одеждой, в которую вы облачены и которая уж точно не способна содержать в себе ваше собственное я – душу.

Перейдем ко второму случаю, когда объединяются объекты с непустыми значениями по идентификатору субъекта. Для субъекта – допустим, простейших живых организма, – объединяются в один составной, что в итоге получается? Наиболее вероятное: один субъект интегрирует в себя другого. Было два субъекта, а стал один, причем – обратите внимание! – мы рассматриваем ситуацию, в который один организм не пожрал другого, а интегрировал в себя без малейшего ущерба для интегрированного. Что получилось? Цельный составной организм, состоящий из… правильно, из других организмов, которые в процессе интеграции не померли, а продолжают себя прекрасно чувствовать и исправно функционируют. Это гораздо ближе к привычному представлению о живой материи, чем предыдущее! Живые клетки и микроорганизмы, функционирующие сами по себе и исходя из своих микроцелей, вместе с тем составляющие единый организм, объединенный идентификаторами составного объекта… и, разумеется, субъекта.

Мы рассмотрели зарождение и развитие живой материи. Прежде чем перейти к смерти, выясним – раз уж затронули тему – частный вопрос, вопрос живорождения. Как такое возможно с точки зрения экаунтологии, когда от одного субъекта отпочковывается другой субъект?

Точно таким образом, каким объединение двух субъектов в один составной. От составного объекта, обладающего идентификатором субъекта, отделяется часть, которая может обладать или не обладать собственным идентификатором субъекта. Если не обладает – значит, вы срезали ноготь или локон, а если обладает – тогда родили. Дело исключительно в идентификаторе субъекта. Еще встречается вариант, когда от составного объекта отделяется его составная часть, ранее обладавшая собственным идентификатором субъекта: это будет означать, что из вашего организма вышло что-то живое, ранее в нем обосновавшееся – паразит, наверное.

Как видите, возможностями придать или не придать объекту тот или иной идентификатор субъекта исчерпываются возможности преобразования не только так называемой мертвой, но и так называемой живой материи.

Теперь перейдем к анонсированной смерти, которая, как вы уже догадались, представляет собой не более чем утерю идентификатора субъекта. Это не душа отлетает от умершего тела, а его идентификатор субъекта. Рассматривая феномен смерти с экаунтологических позиций, происходит нечто схожее: некое событие, в результате которого субъект теряет свой субъектный идентификатор.

С больше степенью вероятности трагическим событием является не интеграция, а дифференциация. При интеграции терять субъекту свой идентификатор совершенно не обязательно: субъект может стать частью большего организма без всякой потери, подобно тому как микробы становятся частью человеческого организма без малейшей утери своего собственного я, вообще без лишних переживаний и возведения конечностей к небесам. Хотя ощущают ли себя микробы частью другого организма? Вряд ли. В этом случае и человек, став частью более крупного вселенского образования, вряд ли ощутит себя в чем-то ущемленным: по-прежнему будет болеть за ЦСКА и строить помаленьку дачу, не догадываясь, что его маленькие помыслы и заботы включены уже в общемировой распорядок, имеющий совсем, совсем другие задачи и масштабы.

Это при интеграции.

А при дифференциации Создатель оказывается перед выбором, какие идентификаторы субъекта присваивать двум объектам, появившимся из одного. Решение Создателя предсказуемо – в том смысле, что со сделанным выбором мы хорошо знакомы. Если у человека срезать кусочек ногтя, срезанный ноготь не оживет. Это означает, что в результате небольшой операции ноготь не получит собственный идентификатор субъекта, а человек, откладывая в сторону ножницы, останется при своем идентификаторе.

Случаи с живорождением и отделением от человеческого организма вредного паразита мы уже рассмотрели. В них отделившиеся объекты обладают собственными идентификаторами субъекта, – разница, как это ни смешно в биологических деталях, которых мы не касаемся, и типе события: ребенок есть отделившаяся часть, ранее не существовавшая, а вредный паразит – существовавшая.

Наконец, третий случай, искомая нами трагедия – это разделение субъекта на части, обе из которых не обладают идентификаторами субъекта. Ярчайший и наиболее изученный человечеством пример такого рода – отделение головы от туловища, после чего общение первой части со второй, как и второй части с первой, как и их обеих с иными субъектами становится затруднительным. А что случилось-то – имею в виду, принципиально отличного от подравнивания ногтей? Лишь то, что ни один из разделенных объектов не сохранил при себе идентификатор субъекта. Идентификатор субъекта отлетел от обезглавленного тела, так что не воротишь. В самом деле.

Для отлетания идентификатора ввысь не требуется такого радикального средства, как обезглавливание – достаточно удушения подушкой, захлебывания водой, введения внутрь организма ядовитого вещества, банального смертельного заболевания на худой конец. Любой из указанных способов принципиально не отличается от обезглавливания: все то же самое, неудачный акт дифференциации или интеграции, а идентификатор субъекта… тю-тю, нет его больше. В результате скорбящие родственники, каталка и уютный пейзажик с русскими березками и металлическими оградами.

А вот почему случается смерть и возможно ли с данной несправедливостью бороться, на эти вопросы нет ответа. Вернее, есть, но отрицательные. Так устроено информационное мироздание – в соответствии с целями нашего Создателя, как утверждает экаунтология. Грустная штука смерть, короче. С другой стороны, ничто не препятствует использованию отлетевшего идентификатора субъекта в местах, где он впоследствии приземлится, особенно если будет доказано, что идентификатор субъекта не просто теряется, а остается при некоем дифференцировавшем объекте, хотя бы миниатюрном. Представьте, что вы отрезали ноготь, а идентификатор субъекта возьми и перепрыгни на него, и вот вы с изумлением обнаруживаете, что вы, оказывается, срезали не ноготь, а остальное свое тело, сами превратившись в крошечный и неприглядный, осознающий себя и свое незавидное положение ноготь. Законы природы не позволяют, однако экаунтология оставляет надежду: в отношении предсмертного вздоха такое вполне возможно.

33. Экономика - продолжение онтологии

В прошлый раз – логически, но не хронологически – мы остановились на том, что Создатель нашего мироздания преследует свои цели. По сути, мы являемся его подопытными кроликами, а раз так, остается уповать на то, что при положительных конечных итогах экспериментатор не обидит своего подопытного и угостит морковкой, которую у народов мира принято представлять в виде вечного блаженства с тем или иным национальным колоритом. Ничего иного нам с вами просто не остается. Это есть телеологический аспект экаунтологии, неназойливо разворачивающийся во второй ее крупный дисциплинарный раздел – экономику.

Что есть экономика? Наука о хозяйствовании. Однако хозяйствует человек не по собственной прихоти, а повинуясь необходимости – не онтологической, тем не менее отчетливо выраженной в устройстве нашего мироздания и всесторонне проявляющейся.

В предыдущих статьях говорилось, что большинство фактов нашего бытия обусловлены онтологическим устройством мироздания – большинство, но далеко не все. Я предположил, что выбор одного из множества альтернативных устройств мироздания вызван преследуемыми Создателем целями. А что еще было предполагать? Если экспериментатор из множества имеющихся у него колбочек и пипеточек выбирает именно эту, возможностей всего две: либо выбор случаен, либо он обусловлен целями эксперимента. Исходя из общего ощущения рациональности мироздания, было предположено второе: если я неправ, говорить все равно не о чем и незачем – случайность установленных в мироздании законов просто не позволяет заниматься научной деятельностью.

Итак, некоторые из фактов нашего мироздания, в том числе стоящая перед человеком необходимость хозяйствовать, обусловлены целями поставленного Создателем эксперимента. Человечество вполне могло не хозяйствовать, а срывать с деревьев бананы и апельсины, как это делают представители животного царства, однако бананы и апельсины достаются людям почему-то с бóльшим трудом, чем низшим собратьям по эволюционному древу – неспроста, видимо. Логично предположить, что этим далеко не онтологическим фактом Создатель направляет человечество по нужному ему, предписанному планом эксперимента пути. Действовать в требуемом направлении для достижения поставленных перед человечеством целей – вот к чему посредством недостатка бананов, апельсинов и необузданной фантазии подстегивает нерадивое человечество Создатель. Мысль не новая, вместе с тем верная – не отказываться же от нее из-за того, что многие философы высказывали ее ранее вашего покорного слуги?

Человек – и онтологически, и психологически – рождается стимулированным к действию. Но действовать можно в разных направлениях: выстраивать из кубиков окружающего мира одно, или другое, или третье. Свобода воли – вопрос туманный, о чем говорилось ранее, но недоказанность существования свободы человеческой воли обоюдозаточена, причем утверждение нами телеологии в качестве основного фактора, определяющего устройство мироздания, говорит скорее в пользу обратного. Если эксперимент может завершиться успехом или неудачей – а зачем еще нужен эксперимент, как не для подобной проверки?! – то свобода человеческой воли существует. Подопытный кролик способен действовать одним либо другим образом. Баланс между свободой и вынужденностью действий человека – грань весьма тонкая, о которой мы не можем судить, не зная подоплеки эксперимента, но сама грань прослеживается довольно четко, будучи зашифрована в устройстве мироздания. Шифровка понятна: движение в правильном направлении поощряется, в неправильном – преследуется.

Поощрение и преследование проявляется в экономической сфере. Хозяйствуя правильным образом, тем самым преобразуя мироздание в правильном направлении, человечество добивается наилучших результатов, тогда как ошибочное хозяйствование приводит к результатам плачевным, отражающимся на человеческом сообществе негативным образом. Я говорю не о конкретных индивидах, а обо всем человечестве, поскольку эксперимент ставится со всем человечеством. В смысле хозяйствования у человечества общие задачи, а факт личного потребления – вне рамок эксперимента, то есть без привязки к преследуемым Создателем неведомым целям, занятие абсолютно бессмысленное, хотя бы многим конкретным индивидам и представлялось обратное. Однако первичен будущий положительный результат, ради которого человечество сотворено и преобразовано в современный облик, а не насыщенность чьего бы то ни было желудка гастрономическими изысками. Что эти гастрономические изыски с точки зрения мироздания?! Действие – стимулирование, действие – стимулирование, вот цикл, в котором вынужден вращаться человек в продолжение поставленного Создателем эксперимента.

Действие – это производство, а стимулирование – потребление. Соотношение между названными категориями и составляет предмет экономического изучения. Но об этом в следующей статье.

34. Что такое труд?

Действие – производство, стимулирование – потребление. Поговорим о производстве, а именно о труде, составляющем движущую силу производственного процесса.

Что такое труд? Его можно определить как действие, нацеленное на получение пригодного для потребления продукта. Хотя имеются некоторые аспекты, делающие понятие труда не таким одномерным, каким оно кажется поначалу.

Прежде всего, труд – это всегда человеческий труд или случаются проявления труда в животном царстве, например при строительстве муравьями своего муравейника? Чем принципиальным отличаются действия людей при возведении жилой многоэтажки от действий муравьев, целеустремленно и сосредоточенно переносящих палочки и хвойные иголки? С видимой стороны ничем: результаты строительства, и те мало чем отличаются друг от друга. Отчего же в таком случае действия человека принято именовать трудом, а действия муравьев – если и принято, то лишь образно, в художественной литературе?

Экономистам не приходит в голову всерьез рассматривать муравьиные действия в качестве производственного фактора. Муравьи – не люди, в этом дело, по всей видимости. Сказывается расположение муравьиного семейства ниже человеческого на эволюционном древе. Это правильно, ведь эволюция предполагает совершенствование не только биологических особенностей организма, но и экономических отношений, в которые развивающиеся организмы вступают. И в этом смысле человеческий труд – далеко не то же самое, что муравьиный. Человеческие отношения в сфере экономики дифференцированы гораздо глубже: муравьи не вступают в товарообменные отношения, насколько мне известно, тем самым соответствие произведенного потребляемому, составляющее единственный стимул в экономических действиях человека, не играет для них никакой роли. Вряд ли питание конкретного муравья зависит от его трудового вклада в общее дело. Следовательно, экономические отношения в муравьином семействе настолько примитивные, что с точки зрения развитых экономических отношений в человеческом обществе в самом деле представляют собой нечто не вполне экономическое, точнее – вполне недоэкономическое, что позволяет не расценивать действия по строительству муравейника в качестве полноценно экономических.

Кто у нас венец эволюции – человек или муравей? Если человек, если за ним закреплена роль созидающей силы мироздания, как всем нам хочется думать, тогда экономика, выполняющая стимулирующую роль в этом процессе – прерогатива человечества. Муравей, какой бы сложности и комфортабельности муравейники он ни строил, – всегда в отстающих, он – это отброшенный за непригодностью эволюционный элемент, муравьиные строительные потуги никогда не приведут к достижению конечной задумки Создателя, потому экономические отношения применительно к нему непригодны, а если бы и были пригодными, оказались бы заведомо бессмысленными.

Труд – всегда человеческий труд, и если я говорю о труде, то имею в виду некоторые обладающие известными характеристиками человеческие действия.

Человеческие действия?... Действия?.. С точки зрения экаунтологии любое действие, в том числе человеческое, есть проявление силы, понятие которой рассматривалось в онтологическом разделе. Мироздание устроено таким образом, что в череде регистрируемых объектов действуют строгие закономерности, известные нам как законы природы: вещь, не имеющая точки опоры, устремляется к земле, и т.п. Перечислением существующих законов природы занимаются физики, для экаунтолога важно само их наличие, делающее возможным установление соответствия между объектами. Если после регистрации первого объекта всегда следует регистрация второго объекта, это значит, что первый объект воздействовал (имеется в виду, с применением силы) на второй объект, вследствие чего второй объект возник или претерпел изменения. Мы ударили молотком по гвоздю, и послушный гвоздь вошел в доску по самую шляпку. При этом в мироздании устроено так, что первый объект – очень часто, как в случае с молотком, хотя не всегда, – видимых изменений не имеет, тогда как второй объект ощутимо изменяется. Это позволяет говорить о причине и следствии:

✓ молоток – причина того, что гвоздь заколочен в доску;

✓ гвоздь, заколоченный в доску, – последствие удара по нему молотка.

Для обозначения объекта, подвергнувшего другой объект изменению (причина), и объекта, который подвергнулся изменению в результате воздействия на него первого объекта, придуманы термины, соответственно орудие и предмет. Правда, указанная терминология используется в сфере экономики – обычно говорят об орудиях труда и предметах труда, – но от этого суть дела не меняется: проявление силы, то есть установленных Создателем мироздания законов природы, всеобще и повсеместно.

Применительно к выполняемым людьми действиям – труду – человек в его телесной оболочке представляет собой типичное орудие. Как бы человек ни действовал, в общем случае его действия приводят к изменению предмета, на который действия направлены, сам же человек – одушевленное орудие труда – остается без изменений, совсем как молоток, при помощи которого гвоздь заколачивается в доску. В противоположность человеку объекты, им изменяемые, представляют собой предметы.

Связка орудие – предмет представляет собой последовательность происходящих событий. Молоток ударяет по гвоздю не по собственной инициативе, им движет человеческая рука. В данном случае имеет место такая каузальная цепочка:

✓ человек воздействует на молоток;

✓ молоток воздействует на гвоздь.

Таким образом, человек – один из рядовых пунктов в общих пронизывающих наше мироздание каузальных связях, отличающийся от других орудий лишь тем, что осознает себя.

При подобном раскладе довольно четко – с точки зрения экаунтологии, разумеется, – прослеживаются намерения Создателя. Создателю понадобился эксперимент, и информационное мироздание было создано. Для достижения экспериментальных условий потребовалась предварительная подготовка – эволюция, а впрочем, весьма вероятно, она составила непосредственно ход эксперимента. В ходе эволюции были созданы субъекты, обладающие определенными способностями, главным среди которых оказалась способность посмотреть на себя со стороны – мышление, реализованное в виде специфической дополнительной базы данных. Венец реализованного конструкционного подхода – человек – приобрел возможность оценивать свои действия по преобразованию мироздания. И не важно, насколько его оценка, как и сами действия, предопределены действительно свободной волей, а насколько представляют иллюзию, мы об этом никогда не узнаем. Важно, что подобные способности у человека имеются и, насколько можно судить, составляют его основное телеологическое достояние. Человек – орудие в руках Создателя, назначенное для преобразования мира. Но – обладающее возможностью действовать в ином направлении, отчего особое значение приобретает трактовка мироустройства, в частности ответ на вопрос, какое человеческое действие является трудом, а какое не является?

Отвечаю. Если действие – производство, а стимулирование – потребление, как мы договорились, то трудом является любое действие, завершающееся потреблением.

Обращаю ваше внимание, что рамки человеческого потребления установлены Создателем весьма жестко, если не сказать жестоко. Человека можно принудить выполнять практически любые, соответствующие человеческим возможностям действия, в том числе самые глупые и бесполезные, однако принудить человека потреблять нечто, не соответствующее человеческим потребностям, выше человеческих сил. За подобным принуждением следует, как правило, смерть, чего не скажешь о принуждении к бесполезным или неосмысленным действиям. Другими словами, Создатель жестко контролирует человеческое потребление, однако вполне толерантен к человеческим действиям. Отчего так – не оттого ли, что первое является критерием второго, то есть потребление является критерием действий? Человек вправе действовать как ему вздумается, при этом определенные действия приводят или не приводят к определенным последствиям – например, к заколачиванию гвоздя в доску приводит удар по гвоздю молотком, но никак не прыганье на одной ножке. Создатель как бы подсказывает человеку: хочешь выстроить дом – работай молотком, а не прыгай на одной ножке. А что получилось бы, если бы человек контролировал свои потребности по собственному разумению – обладал способностью умерять чувство голода или делать тело нечувствительным к температурным воздействиям? Критерии к действиям в определенном направлении оказались бы размыты, в результате чего несознательное человечество утеряло даже номинальную возможность завершить мирозданческий эксперимент положительно.

Исходя из сказанного, труд – такое проявление человеком силы, которое завершается человеческим же потреблением. Потребление – как и труд, человеческое: награждается потреблением субъект, проявивший силу в заданном Создателем направлении.

Рассматривая каузальность в виде непрерывно и последовательно действующих цепочек, можно заметить такую теоретическую шероховатость: никогда не знаешь, чем каузальная цепочка закончится. Плотник справно поработал инструментами, в результате чего был сооружен дом – отлично. Через месяц в дом ударила молния, вследствие чего сгорел не только свежевыстроенный дом, но и вся деревня. Если проследить по каузальной цепочке, виновником пожара должен быть назван плотник: не будь его, дом не был бы выстроен, молния ударила бы в незастроенное место, пожара не возникло бы и деревня осталась цела. Кто виновен в несчастье? Плотник, разумеется – который тем не менее ни сном ни духом: не мог же он предугадать, в самом деле, что молния ударит в избранное для строительства место? Однако речь идет не о неумышленной вине плотника, а о том, следует ли квалифицировать его действия в качестве труда? С одной стороны, выполненные плотником производственные действия привели к созданию продукта, нашедшего своего потребителя, с другой стороны – данные действия привели, помимо прочего, к уничтожению целой деревни, то есть труда других производителей, причем в гораздо большем объеме. Следует ли признать, что плотник честно трудился, или его действия должны быть расценены нами как неосознанное вредительство?

Каков бы ни был ответ, усложним задачу. На месте пепелища обнаружились залежа полезных ископаемых, что дало возможность жителям деревни отстроить ее поодаль и заново в гораздо более богатом и обустроенном виде. И все это благодаря уничтожившему дома пожару, который случился благодаря тому, что плотник выстроил дом в месте, в которое ударила молния. Вредитель наш плотник или честный труженик?

Рассуждая в подобном духе, можно придти к выводу, что значащим узлом в каузальной цепочке может явиться не только действие, но и бездействие. Допустим, плотник честный труженик. Но в таком случае, его бездействие – если бы он передумал строить дом в данном месте и не построил его, – следовало бы считать вредительством. Каков негодяй: мог сжечь всю деревню, в результате чего обнаружить залежи полезных ископаемых, которые позволили бы жителям разбогатеть, – однако не построил, вследствие чего залежи не обнаружились. То, что плотник действует неосознанно, не служит ему оправданием – мы рассуждаем не об этических, а о каузальных аспектах совершенного либо не совершенного действия. Так все-таки, вредитель или герой?

Ответа не будет, поскольку неверна сама постановка вопроса. Нельзя сказать вредитель или герой задействованный в причинно-следственной цепочке плотник, поскольку каузальные цепочки, а вместе с ними человеческая история продолжаются. Завтра выяснится, что залежи полезных ископаемых на месте деревни не к добру, и плотника придется вновь переквалифицировать из героев в негодяи, и так до бесконечности – до момента, пока история человечества не оборвется. Но в этом случае в квалификации действий плотника отпадет необходимость: какая там квалификация, когда эксперимент завершен?! Квалификация актуальна на протяжении эксперимента, из чего следует вывод: потребление – конечный критерий. Если выстроенный плотником дом использовался для человеческого потребления, усилия плотника должны быть квалифицированы в качестве труда, в противном случае не должны. На первый план выходят не последствия, которые все равно невозможно просчитать, а нечто достаточно конкретное: использовался ли дом в качестве жилища до того, как сгорел.

Плотник не мог просчитать последствий своих действий, и мы тоже не можем. Однако плотник хорошо понимал, чем занимается: строит дом, – и, если успел в нем пожить хотя бы некоторое время, был вознагражден за строительство самим фактом потребления. Остальное – от лукавого. Чем одно отличается от другого? Осознанностью действий, несомненно. Строительство осуществлялось сознательно, а прочего плотник не ведает – он же не сознательно сжигает деревню. Следовательно, при квалификации действий в качестве трудовых обязательным является осознанность: трудовыми могут считаться лишь те действия, которые осуществляются осознанно. Строительство плотником дома – осознанное действие, следовательно трудовое, а вот если бы плотник, скушав яблочко, выбросил огрызок на обочину, вследствие чего через десять лет на обочине произросла роскошная плодоносящая яблоня, данное действие плотника никак нельзя было бы квалифицировать в качестве трудового. Посадка плодового дерева – забота не плотника, но садовника, ибо осуществляется тем с намерением не просто забросить огрызок в кусты, а высадить плодовую культуру.

Характеристики, позволяющие квалифицировать какие-либо действия в качестве труда, оказываются таковы:

✓ трудовые действия выполняются человеком;

✓ они имеют силовой характер;

✓ они завершаются потреблением произведенного продукта;

✓ они являются осознанными.

35. Принцип каждому по труду: незыблемый и конвертируемый

Производство должно соответствовать потреблению.

Из данного утверждения вытекает святое трудовой теории стоимости: принцип каждому по труду. Соблюдение названного принципа возможно, если производимые и соответственно потребляемые вещи измеряются в труде – в первую очередь производимые, разумеется, так как для потребления вещи ее необходимо предварительно произвести. Потребляемые вещи остается лишь учитывать, ведь трудозатраты на их производство – какое количество рабочего времени затрачено на изготовление данных вещей – уже известны.

Труд измеряется в продолжительности времени, для чего Создателем нашего мироздания предусмотрено циклическое вращение небесных светил вокруг друг друга. С этим проблем нет, однако множество методологических сложностей возникает при практической попытке подсчета трудозатрат, приходящихся на изготавливаемые вещи. Основная из них, на чем спотыкается большинство сторонников трудовой теории стоимости, это: каким образом подсчитывать трудозатраты при использовании орудий труда.

Напомню, что орудие – это вещь, силовым образом воздействующая на другую вещь, в результате чего та изменяет свои характеристики. Человек – орудие, предназначенное для изменения мироздания согласно первоначальному замыслу Создателя… но зачем Создателю понадобились другие орудия? Только ли для того, чтобы поставить в их ряду человека, либо конструкция мироздания более неочевидна и неодушевленные орудия – такой же элемент переустройства мироздания, как и одушевленный человек? Думается мне, что верно второе, и Создатель исходил из тривиального предположения, что одно орудие хорошо, а много орудий лучше. Одно дело маленький и хлипкий человек, и другое – окружающие его неодушевленные орудия. Кто бы сомневался, что помощью неодушевленных орудий, если по-умному их задействовать, можно переустроить мироздание более эффективно?!

Но вопрос не в этом, а в том, каким образом заставить человечество использовать орудия в своей производственной деятельности. Не эффективностью ли конечного результата – тем, что при помощи орудий труда человек достигнет лучших производственных успехов, соответственно сможет больше и качественней потреблять? Впрочем, потребление является не целью человеческой жизни, а скорее приманкой, заставляющей человека жить и действовать, – об этом свидетельствуют хотя бы ограниченные возможности базовых потребительских функций человека. Потребление возникает по мере производства, то есть по мере продвижения человека к конечному результату эксперимента, поставленного Создателем. А без конечного результата – преобразования мироздания, и являющегося целью человеческого существования, – кому оно нужно, потребление?! Его биологически необходимый объем был достигнут человечеством еще в ранних исторических периодах, однако человечество все к чему-то стремится, желает все большего и большего.

Нет, такой вариант Создателем, наверное, рассматривался: чтобы при использовании орудий труда человек получал потребление в больших объемах, – однако по причинам, о которых ниже, Создателем был избран иной вариант, предусматривающий конвертацию труда одной продолжительности в труд другой продолжительности.

Поясню, что имеется в виду.

Когда человек изготавливает орудие, используемое не для потребления, а для производства других вещей, он тем самым… можно сказать, что вместо себя он использует заместителя. Если человек – одушевленное орудие, обладающее способностью изготавливать продукты, то и другие вещи – такие же, обладающие аналогичными способностями орудия, хотя неодушевленные. Но какая с точки зрения потребления разница, кем будет изготовлена потребляемая вещь – одушевленным или неодушевленным орудием труда? Одушевленность в данном случае не имеет значения.

Если рассматривать производство с такой стороны, понятно, почему использование неодушевленных орудий открывает перед человечеством фантастические перспективы. Именно потому, что продолжительность изготовления неодушевленного орудия может не совпадать с продолжительностью его работы.

Допустим, что пахарем изготовлен искусственный человек – неодушевленное орудие труда, которое умеет пахать без всякого надзора со стороны производителя, причем с равной производительностью и качеством. Мастер отправляет искусственного человека пахать вместо себя, а сам получает возможность передохнуть. В каком случае изготовление искусственных людей окажется выгодным? Ответ очевиден – в том случае, если продолжительность изготовления искусственного человека будет меньше продолжительности работы искусственного человека в поле:

✓ если, к примеру, на изготовление искусственного человека требуется 2 дня, а искусственный человек сможет проработать в поле до своего выхода из строя 3 дня, тогда выигрыш в продолжительности составит 1 день;

✓ а вот если, при тех же сроках работы искусственного человека в поле, на его изготовление потребуется 4 дня, тогда 1 день составит уже проигрыш. Ясно, что производить подобных искусственных людей себе дороже – проще горбатиться в поле самому.

Теперь вам понятно, почему Создатель предпочел данный вариант альтернативному, состоящему в стимулировании человеческого потребления? Если бы в результате использования орудий человек и начал лучше питаться, продолжительность человеческого труда, хотя и направлялась в нужном Создателю направлении, оставалась бы прежней. В случае же с конвертацией одной продолжительности труда в другую человечество перешло, как говорили в советские времена, с экстенсивного на интенсивный путь развития.

Сказанное означает ревизию принципа каждому по труду, ведь изготовивший искусственного человека пахарь должен получить возмещение не за собственный труд, а за труд своего искусственного заместителя. Согласитесь, это справедливо. Какое дело конечному потребителю до того, одушевленное или неодушевленное орудие произвело продукт – важно, чтобы данное орудие получало по продолжительности работы над конечным продуктом потребления. Возмещать в данном случае следует продолжительность работы неодушевленного орудия, но так как само оно получить возмещение не в состоянии, получает возмещение производитель искусственного человека – пахарь, вне зависимости от того, какую продолжительность времени он затратил на изготовление своего неодушевленного заместителя. В результате при использовании неодушевленных орудий проработать можно одну продолжительность времени, а получить возмещение за другую продолжительность, тем самым конвертировать одну продолжительность в другую. Это и есть анонсированная ревизия принципа каждому по труду.

То, что работа орудий должна возмещаться не по стоимости их изготовления, а по времени работы, не есть опровержение принципа «каждому по труду», а лишь его уточнение. Хотя весьма существенное, заставляющее по-новому взглянуть на трудовую теорию стоимости, вплоть до полного ее переосмысления.

36. Подсчет трудозатрат при кооперации

Для целей своего эксперимента – преобразования мироздания – Создателем предусмотрено не только использование орудий труда, но кое-что еще, в частности кооперация, при подсчете трудозатрат в рамках которой возникают не меньшие сложности, чем при использовании неодушевленных орудий.

Задача такова: распределить трудозатраты между несколькими участниками производственного процесса, трудящимися над изготовлением продукта одновременно. Когда работник один, с ним вопросов не возникает: все им наработанное оценивается по продолжительности рабочего времени. А если работников несколько, если они скооперировались и одновременно корпят над единственным продуктом, как определить трудовую долю каждого из работников в нем?

Возникает соблазн ввести коэффициенты трудового участия или иным схожим образом обозначить так называемый трудовой вклад в производство каждого из его участников. Как только это происходит, трудовая теория стоимости в качестве научной дисциплины приказывает долго жить, ясно почему: либо определение трудового вклада по продолжительности труда, трудовому измерителю, дарованному человечеству Создателем, либо всяческие произвольные коэффициенты без намека на объективность. В последнем случае принцип каждому по труду не соблюдается и служит маскировкой обыкновенных стяжательских инстинктов.

Скажу сразу, что измерение трудозатрат в продолжительности труда возможно без всяких коэффициентов трудового участия, противных трудовой теории стоимости. Для этого необходимо воспринимать трудовой процесс в качестве определенных каузальных связей. Вот несколько работников трудятся над изготовлением единственного продукта. Совместный труд работников – причина того, что продукт будет изготовлен, а сам продукт – следствие их осмысленных действий, именуемых трудом. При этом предполагается, что, не будь хотя бы одного из работников, продукта в его окончательном виде не изготовить. Но если участие каждого из работников является необходимым условием изготовления продукта, разве не понятно, что работники изготавливают продукт в равной степени – пропорционально отработанному времени, которое в случае совместной работы является одинаковым у каждого из них?

В этом месте рассуждения я обычно привожу пример с переноской бревна, который хорош вследствие своей наглядности. Мускулистый Петр и худосочный Антип переносят бревно, при этом каждый старается как может, в меру своих физических возможностей. Предположим, Петр ровно вдвое сильнее Антипа, соответственно принимает на себя вдвое большую тяжесть. Каков трудовой вклад в переноску бревна каждого из скооперировавшихся участников? Как ни парадоксально, вклад равный, поскольку без Антипа мускулистый Петр, несмотря на всю свою физическую мощь, бревно не поднял бы – точно так же, как Антип без помощи Петра. Следовательно, с точки зрения выполненной работы – каузальных связей, заключающихся в чередовании причин и следствий, – участие работников в переноске бревна абсолютно одинаковое, и вознаграждаться должно одинаково. А если бы Петр поднапрягся и поднял неподъемное бревно в одиночку? В этом случае ему никто не мешал и перенести бревно в одиночку, тогда возмещение за выполненную работу досталось бы одному Петру, никак не стоящему в сторонке Антипу.

Принцип каждому по труду сохраняется и при кооперации, как видите: никаких коэффициентов трудового участия для определения вклада работников в общее дело не требуется.

При всей своей неоднозначности, ситуация, конечно, довольно элементарная, предусматривающая равную продолжительность работы участников трудового процесса. Как подсчитывать трудозатраты в еще более спорных случаях, вы узнаете из следующих постов.

37. Деление трудозатрат между сопроизводителями

Помимо кооперации, существует разделение труда: производители трудятся над продуктом не одновременно, а последовательно. Очевидно, что при подсчете приходящихся на продукт трудозатрат продолжительность труда производителей должна суммироваться. Никаких принципиальных сложностей в суммировании трудозатрат участвующих в трудовом процессе производителей как будто нет, но они немедленно возникают при попытке выполнить вычисления на практике. Вопрос в том, какова продолжительность работы скооперировавшихся производителей: делить общее время трудового воздействия на число производителей либо не делить, считая по фактическому воздействию каждого из производителей?

Когда два грузчика переносят бревно, а потом делят его поровну, не важно, сколько времени они отработали – важно, что бревно делится поровну. Но притащенное из леса бревно – продукт, в котором не принимали участие другие производители. А если принимали? Допустим, третий участник производственного процесса поколол бревно на дрова, как теперь осуществлять дележ – между уже не двумя, но тремя сопроизводителями? Здесь продолжительность труда переносчиков бревна имеет значение. Допустим, сам процесс переноски бревна занял два часа, затем третий участник процесса в течение двух часов колол дрова. Можно посчитать, что каждый грузчиков работал в течение двух часов, на протяжении которых тащил бревно вместе со своим компаньоном, а можно – что общее время переноски составило два часа. Но поскольку грузчиков было двое, два часа необходимо поделить надвое. Согласитесь, в этом есть резон: если бы грузчики захотели привлечь к переноске третьего товарища, работа у них пошла бы веселее. Но почему должен страдать тот участник производственного процесса, который колол дрова? Его работа не зависит от количества грузчиков, притащивших бревно из леса: какое дровосеку до нее дело? Очевидно, что дровосек должен получить возмещение за свой труд независимо от числа грузчиков.

Итак, имеется два варианта возмещения. При первом варианте каждый из сопроизводителей получает по продолжительности труда: поскольку каждый трудился в течение двух часов, все поленья делятся на три равных части. При втором варианте имеет значение наличие одновременного труда, то есть кооперация. Двое грузчиков тащили бревно совместно в течение двух часов, поэтому два часа делятся надвое: в итоге на каждого из грузчиков приходится по часу возмещения. Общие трудозатраты на производство поленьев составили четыре часа. Дровосек, коловший дрова в течение двух часов, получает половину поленьев, а грузчики, трудившиеся также в течение двух часов, но совместно – по четверти поленницы каждый. По трети или по четверти поленниц, есть разница? Такая вот справедливость в соответствии с трудовой теорией стоимости.

Однако усложним задачу: пусть наши грузчики используют при переноске бревна ремни. Как теперь делить поленья, спрашивается? Имеется дровосек, коловший бревна, также грузчики, перенесшие бревна, также изготовитель ремней для переноски бревен. Как делить поленья?

Дровосек сразу отпадает – по причинам, названным выше: его трудовая деятельность никак не зависит от наличия или отсутствия ремней для переноски бревна, его доля определена. Остаются грузчики и изготовитель ремней. Поскольку ремни использовались в течение двух часов – все то время, что грузчики перетаскивали бревно, - очевидно, что мастер должен получить возмещение наравне с грузчиками. Вспомните, как мы трактовали использование неодушевленных орудий: производитель отправлять работать вместо себя неодушевленное орудие, что дает возможность конвертировать труд одной продолжительности в труд другой продолжительности. Ремни трудились тот же самый период, что и грузчики, поэтому изготовитель ремней должен получить наравне с грузчиками: два часа должны быть разделены на троих, в результате чего каждый из трех сопроизводителей получит по сорок минут возмещения. Два часа за дровосеком и по сорок минут за остальными – такова справедливая пропорция дележки поленницы. Обратите внимание, что изготовитель ремней получает возмещение вне зависимости от того, сколько времени у него ушло на изготовление ремней: неодушевленные орудия возмещаются не по стоимости их изготовления, а по продолжительности использования, как говорилось.

Все правильно, но есть немаловажное уточнение. Ремней для переноски бревен два. А что если изготовитель ремней пожелает увеличить свою долю и начнет рассуждать следующим образом:

Ремней я изготовил два, следовательно, я должен получить возмещение за каждый ремень в отдельности. Двое грузчиков плюс два ремня, всего четыре производителя. Следовательно, моя доля в переноске – половина, а по четверти приходится на каждого из грузчиков.

Увы, сторонник трудовой теории стоимости должен будет отказать изготовителю ремней в претензиях, по причине их полной необоснованности.

Как объяснялось в онтологическом разделе экаунтологии, вещи обладают вложенностью – человек как одушевленная вещь в том числе. Определить, что является человеком, удается лишь за счет его идентификации в качестве субъекта – достоинство, которым неодушевленные вещи совершенно не обладают. Соответственно, у неодушевленных вещей отсутствует естественная, данная Создателем точка, с которой возможно вести отсчет трудозатрат. Можно посчитать, что ременное приспособление одно, состоящее из двух отдельных ремней, а можно – что ремней два. А еще можно выделить у каждого из ремней отдельные части, на которые приходится особая нагрузка, и сказать, что основанная работа по переноске бревна выполняется этими частями ремня, тогда как остальные части ремня остаются почти без дела. Когда весь ремень изготовлен одним производителем, данные теоретические рассуждения роли не играют, но что бы случилось, если бы части ремня были изготовлены несколькими производителями? От этого зависела бы величина возмещения, приходящегося на каждого из производителей, и спорам не было бы конца.

Очевидно, что Создателем должен быть предусмотрен единственно верный способ подсчета трудозатрат изготавливаемых продуктов, и этот способ, по моему мнению, - принятие всех одновременно используемых в производстве неодушевленных орудий за единицу, то есть за единое орудие, воздействующее на изготавливаемый продукт наряду с каждым из одушевленных производителей. Все неодушевленные орудия, если они воздействуют на предмет совместно, воздействуют на предмет в качестве единой вещи: имеет место одно воздействие, а не несколько. В этом случае все равно, считать используемые при переноске ремни за одно приспособление или за два – причитающееся за них возмещение от данного фактора зависеть не будет. Доля изготовителя ремней в трудовом процессе определена: он получит третью часть от общей продолжительности переноски – ровно сорок минут возмещения, о которых мы сразу заявили.

Проблема распределения трудозатрат между сопроизводителями решена. Не окончательно, разумеется – нам еще многое предстоит понять и уточнить.

38. Распределение трудозатрат при дифференциации продукта

Мы рассмотрели случаи распределения трудозатрат при использовании орудий труда, а также при одновременном и последовательном труде нескольких сопроизводителей. Остается нерассмотренной последняя сложная ситуация, вполне практическая: как распределять трудозатраты при дифференциации продукта на части? Речь пойдет о распределении трудозатрат не между участвующими в производственном процессе производителями, а между частями изготавливаемого продукта, что в конечном итоге все равно выливается в распределение трудозатрат между производителями.

Легко подсчитывать затраты при интеграции: если вещь продолжительностью изготовления 5 часов интегрировала в другую вещь, продолжительностью изготовления 6 часов, то трудозатраты, приходящиеся на результат интеграции, составят 5 + 6 = 11 часов. В этом не приходится сомневаться. Но как быть с дифференциацией?

Предположим, вещь с трудозатратами 11 часов разделяется надвое. Необходимо подсчитать трудозатраты, приходящиеся на полученные продукты, каждый из которых – обратите внимание, читатель, – используется в дальнейшем производстве. Как разделить 11 часов надвое? Какова продолжительность труда, приходящаяся на каждый из полуфабрикатов?

Истинно объективное решение связано с поиском объективного – причем единственного объективного! – измерителя, который следует принять в качестве базы распределения. Очевидно, что на эту роль подходит только масса, не что иное.

Вспомним, что говорилось о массе в онтологическом разделе экаунтологии. Масса вещи определяется числом потенциальных дифференциаций, которые с данной вещью можно выполнить. Между тем онтологической причины определять массу вещей взаимным взвешиванием не находится.

Все правильно, онтологической причины нет, потому что причина тому телеологическая: Создателю нашего мироздания необходимо было дать подопытному человечеству объективный критерий для исчисления трудозатрат при дифференциации вещи на части – и такой критерий был дан вне онтологической необходимости, хотя в рамках общего онтологического мироустройства. Трудозатраты следует разделять пропорционально массе получаемых при дифференциации частей – вот телеологическое назначение массы, которая и есть тот единственный объективный измеритель, необходимый нам для решения задачи.

В нашем примере мало знать, что трудозатраты, приходящиеся на дифференцировавшую вещь, составили 11 часов, нужно еще располагать сведениями, какова масса полученных в результате дифференциации продуктов. Если их масса составляет, скажем, 10 и 1 кг, то на каждый из продуктов приходится соответственно 10 и 1 час рабочего времени. Таков правильный метод распределения трудозатрат между продуктами дифференциации.

Прикинем, к каким последствиям приводит данный способ подсчета.

Прежде остального выяснится, что трудовая стоимость вещей не зависит от их полезности. Если исходный продукт разделяется на полезный – собственно, и являющийся целью производственного процесса, – и побочный, не представляющий особой ценности, тем не менее используемый в дальнейшем, нет никакого теоретического обоснования относить на полезный продукт бóльшие трудозатраты, чем на малополезный: распределение должно осуществляться в строгой пропорции с массой продуктов, полученных при дифференциации, даже в том случае, когда масса полезного продукта намного меньше массы малополезного. Пусть из исходного сырья образуется 2 г ценного вещества и 2 т. вполне заурядного, получаемого другими методами по более простым и дешевым технологиям, что с того? Согласно трудовой теории стоимости распределение трудозатрат исходного продукта должно быть выполнено в пропорции 1:1000000, в результате чего ценное вещество окажется чересчур дешевым, а заурядное вещество – чересчур дорогим. Объективное распределение трудозатрат между продуктами именно такое, ни какое другое.

Из объективного способа распределения трудозатрат вытекает совсем любопытное: выясняется, что производственные отходы – полученные в результате дифференциации продукты, абсолютно непригодные к дальнейшему использованию, – обладают трудовой стоимостью, причем не меньшей, чем продукты, пригодные к использованию. Отходы обладают массой – следовательно, на них приходятся соответствующие их массе трудозатраты, независимо от того, что полученная в результате дифференциации вещь непригодна к дальнейшему использованию. Значит, часть трудовых усилий – а именно, приходящаяся на изготовление отходов, – на протяжении производственного процесса «теряется». В экономическом отношении это совершенно справедливо: когда человек трудится над чем-то, что впоследствии выбрасывает, не потребив, это означает, что его трудовые усилия пропали втуне и, строго говоря, не являются трудовыми.

Современная бухгалтерия придерживается на сей счет иного мнения: отходы оцениваются по той цене, за которую их возможно реализовать. В противном случае, при невозможности реализации, отходы ничего не стоят, тем самым завышается стоимость полезных продуктов. С точки зрения трудовой теории стоимости это ошибка методологии: критерий распределения трудовых затрат между продуктами, полученными в результате дифференциации, имеется – это масса, дарованная человечеству в онтологическом устройстве мироздания самим Создателем. Нет оснований пренебрегать заветами того, кем мы созданы – это чревато неприятными последствиями, например, теми, что распределение трудозатрат пропорционально массе ограничивает эффективность добычи полезных ископаемых. Добывать полезные ископаемые становится выгодным лишь при их значительной концентрации в породе, независимо от того, насколько легко отделять полезное ископаемое от пустой породы. В случае традиционного калькулирования мы получаем дорогое полезное ископаемое, а при следовании трудовой теории стоимости – дешевое полезное ископаемое. Подозреваю, что тем самым трудовая теория стоимости регулирует добычу полезных ископаемых, устанавливая в горнорудной деятельности ограничительную меру, угодную Создателю нашего мироздания.

К сожалению, произвести точные математические расчеты я не в состоянии – из-за полного отсутствия математических способностей.

39. Труд без силового воздействия. Возможно ли такое?

Возможен ли труд без силового воздействия, ведь ранее я определил труд как силовое воздействие человека на вещь с целью придания ей желаемых потребительских качеств? Данный эффект лучше рассматривать на примере неодушевленных орудий, для которых он более характерен, а не человека.

Орудие воздействует на предмет, результатом чего является изменение свойств предмета – вот общее положение, от которого следует отталкиваться. Если орудие одушевленное и изменение свойств предмета происходит в желательном направлении, имеет место человеческий труд, но это частный случай общих причинно-следственных (каузальных) связей: он до поры до времени волновать нас не будет. Орудие воздействует на предмет – вот предмет нашего сегодняшнего интереса.

Представим, что вещь #1 воздействует на вещь #2 самым что ни на есть обыкновенным силовым образом. А теперь представим еще одну вещь – #3, – которая начинает воздействовать на вещь #2 таким образом, что та перестает воздействовать на вещь #1. В обычном понимании никакого воздействия между вещами #1 и #3 не происходит, тем не менее воздействие вещи #3 на вещь #2 влияет на вещь #1 самым непосредственным образом, так как устраняет воздействие на нее вещи #2, в результате чего свойства вещи #1 остаются в неизменности. Если сохранить свойства вещи #1 является целью, для которой произведена вещь #3, получается, что вещь #3 влияет на вещь #1, не оказывая на нее никакого силового воздействия: вещи #1 и #3 вообще между собой не соприкасаются.

Слишком путано? Хорошо, представим такую жизненную ситуацию. Под открытым небом сложена поленница. Чтобы дрова не сгнили из-за дождей, над поленницей сооружается навес. Сам навес не соприкасается с поленницей, тем самым не воздействует на нее силовым образом, тем не менее предназначен именно для сохранения дров. Каким образом? Понятно каким: когда прольются дожди, дрова в поленнице останутся сухими из-за навеса, который предотвратит вредное воздействие на дрова падающих с неба дождевых капель.

Рассуждение простейшее, однако ставящее под сомнение экономическую часть экаунтологии. Если изменять свойства предмета возможно не только при помощи силового воздействия, но и абсолютно не воздействуя на предмет, становится непонятным, как подсчитывать труд.

Напомню, что экаунтология придерживается трудовой теории стоимости, согласно которой труд измеряется во времени. В случае невозможности применять измеритель трудовая теория стоимости становится ошибочной. Навес никак не воздействует на дождь в общеупотребительном смысле этого слова – он просто нависает над поленницей, тем не менее дрова остаются сухими. Продолжительность воздействия навеса на поленницу высчитать как будто невозможно, а продолжительность воздействия на дождь – сомнительно, ведь скорее дождь воздействует на навес, чем неподвижный навес на падающие дождевые капли. Разумеется, причинно-следственные связи обоюдозаточены, в том смысле что составляют единое целое. В мире каузальности причина и следствия настолько слились, что отделить одно от другого не представляется возможным: удар молотка по гвоздю является причиной того, что гвоздь входит в доску, однако сопротивление гвоздя является причиной микроскопической деформации молотка. По моему предположению, выраженное изменение одной взаимодействующей вещи при невыраженном изменении другой замыслено Создателем для определенных целей, чтобы подчеркнуть преобразовательное назначение человечества, однако, допустив даже, что навес воздействует на дождевые капли, задачу не решить, ведь с поленьями навес по-прежнему не соприкасается.

Силовое воздействие орудия на предмет приходится трактовать не только катафатически, но и апофатически. Воздействовать на предмет можно, не предпринимая никаких усилий, строго говоря: лежать себе на диване и смотреть в потолок. Но если при этом лежание на диване и смотрение в потолок приводит к какому-либо полезному эффекту – допустим, повышает температуру в комнате, вследствие чего температура становится пригодной для выращивания цитрусовых, – то труд имеет место. Трудятся ли самки пингвинов, когда высиживают яйца? Они же ничего не делают, только сидят на них, тем не менее полезный эффект налицо.

С точки зрения каузальности постройка навеса есть несомненная причина того, что дрова остаются сухими – это сложно отрицать с позиций здравого смысла. Если вы помните, экаунтология утверждает, что никакой силы в действительности нет, есть установленная Создателем последовательность событий, и в этом смысле предшествовать изменению предмета может не только воздействие, но и не-воздействие орудия на предмет. Значит, все-таки расширительная, апофатическая трактовка причины и следствия – воздействия орудия на предмет не только созидательного, но, как теперь выясняется, и устраняющего последствия вредных воздействий других орудий, что в некотором смысле слова тоже является созиданием? В одном случае – изменение свойств вещи в полезную сторону, в другом – сохранение полезных свойств вещи при не состоявшейся вероятности их ухудшения? Понятно, что сохранение полезных свойств вещи не требует силового воздействия именно на эту вещь, а требует воздействия на другую вещь, которая предстоящим воздействием на вещь #1 неизбежно привела бы к ухудшению ее потребительских свойств… если бы не воздействие на вещь #3 вещи #2, которую в случае ее одушевленности следует признать работником, а в случае неодушевленности – орудием труда, изготовленным каким-либо работником.

Достаточно ли подобного объяснения для вывода трудовой теории стоимости, а вместе с ней экаунтологии, из-под обстрела неприятными теоретическими вопросами? Судя по всему, не достаточно. Однако всему свое время: следующие неприятные вопросы и ответы на них автора экаунтологии – в следующих экономических постах.

40. Труд должен иметь цель

В прошлый раз мы остановились на том, что труд следует рассматривать не только катафатически, но и апофатически. Из этого неизбежно вытекает нечто малоприятное для экаунтологии и трудовой теории стоимости, а именно: необходимость предсказывать будущие события. Все правильно, ведь для положительного утверждения о том, что навес предохраняет поленницу от дождя, следует знать, а что бы случилось, не будь навес на данном месте построен. Предсказать, что в противном случае дрова намокнут, с точки зрения обыденности элементарно, но как быть с более сложными – далеко не элементарными – предсказаниями?

Извечный философский вопрос о предрешенности бытия был рассмотрен в онтологическом разделе экаунтологии, но даже при отрицании свободы воли – если вообразить, что все в нашей жизни заранее решено и предписано, – на практике рассчитать будущее никак не удастся.

Во-первых, будущее в его обывательском понимании простирается в бесконечность, поэтому бесконечными должны быть вычисления, что само по себе непредставимо. Я иду по лесной тропинке и грызу яблоко. Догрызя яблоко, бросаю огрызок в кусты, и через десять лет на этом месте вырастает яблоня. Следует ли квалифицировать – а если следует, то каким образом, – мои действия в качестве труда по выращиванию яблок? А если через двадцать лет из выращенного мной яблока будет выращена яблоня, которая в свою очередь даст урожай, будет ли в яблоках второй очереди присутствовать доля моего труда? А вдруг недозрелым яблоком с яблони второй очереди кто-то отравится, что тогда? Ясно, что рассчитать последствия человеческих поступков невозможно, т.к. каждое действие или бездействие () приводит ко множеству уходящих в бесконечность и взаимопересекающихся последствий, причем не только позитивных, но и негативных.

Во-вторых, на ум сразу приходят связанные с предсказаниями парадоксы, типа: если, допустим, оракул вычислил дату своей смерти, способен ли он покончить с собой ранее предсказанного момента? Если отрицать свободу воли, то ни в коем случае, а на практике?!

Нет, апофатическая трактовка труда для трудовой теории стоимости, а вместе с ней и экаунтологии, категорически не подходит. Однако выход должен найтись: если Создатель нашего мироздания завещал людям потреблять по труду своему, он должен был озаботиться практической выполнимостью своих заветов, в том числе относительно апофатического вычисления трудовых усилий. Можно, конечно, отринуть апофатическую трактовку, а с ней мучительную проблему, заявив: навес не является полезным продуктом, – но для здравого смысла это будет чересчур, поскольку таким заявлением из экономической сферы окажутся выведены одежда, жилища и многие другие продукты, без которых человеческое существование немыслимо. Например, зонтики. Шутка.

Шутки шутками, но нам позарез необходимо найти дополнительный критерий труда, который сделает грядущее если не полностью прозрачным, то по крайней мере пригодным для экаунтологических толкований.

Такой критерий находится – в установлении преследуемой трудом цели.

Поясню, что имеется в виду. Если предположить, что каждое квалифицируемое в качестве труда усилие преследует конкретную цель – что это в действительности так, отрицать сложно, – тогда производить бесконечные вычисления уже не нужно: вычисления будут ограничены преследуемой целью. Если, бросая яблочный огрызок в кусты, я преследую цель вырастить яблоню, я должен поставить перед собой такую цель. Применительно к базам данных, которыми оперирует экаунтология, это означает, что цель должна быть зафиксирована: в мирозданческой базе данных я действительно должен иметь такую цель в виду, а в искусственной учетной базе данных, необходимой для исчисления трудовой стоимости, цель должна быть зарегистрирована, то есть помещена в базу в виде соответствующей записи. А если цель не зарегистрирована, отсутствует, никакого моего труда в выращивании яблони не предвидится, хотя бы из огрызка выросла не одна, а десять молодых плодоносящих яблонь. Посему, если я действительно намерен прорастить яблоню из семечка, мне имеет смысл не просто забросить огрызок в кусты, а закопать его в подходящее место, в котором вероятность проращивания яблони окажется выше. Чувствуете разницу: в одном случае я бездумно что-то совершаю, в расчете на неопределенные будущие последствия, а во втором – вынужден действовать целенаправленно и расчетливо, просто потому, что ввиду регистрации преследуемой цели это оказывается выгодным?!

Данный подход приводит кое-к-каким методологическим и практическим последствиям.

Методологические последствия – необходимость регистрировать цель труда в базе данных, о чем было сказано. Поскольку цель всегда предваряет действия – человек сначала решает, что он будет изготавливать, а затем уже приступает к изготовлению вещи, – регистрационная запись о цели предстоящих усилий должна предшествовать самими усилиям, которые в зависимости от конечного результата будут или не будут признаны трудовыми. О том, какой должна быть регистрационная запись, остается догадываться, ведь трудовая теория стоимости не реализована.

Практические последствия – желательность (для производителя) использовать продукты труда по назначению. Если микроскопом начать забивать гвозди, налицо нецелевое, хотя полезное использование вещи: нецелевое в том смысле, что изготовитель микроскопа вряд ли предполагал что-либо подобное, поэтому внес в базу данных запись о возможности использовать микроскоп в качестве молотка; а полезная в том смысле, что работа-то микроскопом выполняется все равно полезная, гвозди в стену исправно заколачиваются.

Приняв цель в качестве необходимого условия труда, мы в данном случае устанавливаем возможность для разных производителей получить или не получить возмещение за выполненную работу. Простоты ради предположим, что микроскоп сделан производителем #2 из железной болванки, отлитой производителем #1. Так вот, в соответствии со сказанным, сборщик микроскопа, производитель #2, не получит возмещения за забивание микроскопом гвоздей – на том основании, что не предполагал подобного использования своего продукта, тогда как металлург, производитель № 1, возмещение получит, так как из железной болванки мог быть изготовлен не только микроскоп, но и молоток, не говоря уже о том, что сама болванка могла быть использована в качестве молотка, о чем производитель #1 наверняка докадывался. Согласитесь, в этом есть резон: та часть работы, которая пришлась на сборщика микроскопа, при заявленном использовании микроскопа оказалась бесполезной, чего не скажешь о работе, выполненной металлургом.

Все сходится как будто: и с микроскопом, и с яблоком, и с навесом для поленницы. Навес предназначался для предохранения дров от дождя, то есть строитель навеса заранее имел такую цель, поэтому отследить апофатическое сохранение свойств дров при их предстоящем ухудшении в недалеком грядущем, когда гром грянет, совсем не сложно, по крайней мере представимо. Формулировка должна быть такой приблизительно: предохранение дров от влаги, при условии что дрова находятся под поленницей и идет дождь, – все в полном соответствии со здравым смыслом и трудовой теорией стоимости. Поскольку формулирует человек, он по определению не может выйти за границы своих возможностей – следовательно, Создатель не поставил перед человечеством не решаемых задач, а расставил метки на вполне проходимом пути. Что и требовалось доказать.