Михаил Медведев. ЭКАУНТОЛОГИЯ

1. Что такое экаунтология?

Об этом написано на главной странице сайта. Но если совсем коротко и по-приятельски, это наука о принципах учета, а поскольку в настоящее время учет осуществляется в компьютерных базах данных,

экаунтология – наука о принципах компьютерного учета.

Каждой научной дисциплине, если она считает себя за таковую, требуются принципы. Когда я занялся разработкой учетных принципов и пришел к кое-каким результатам, пришлось дать им название, чтобы не путать принципы компьютерного учета с принципами бухгалтерского учета. Потому что бухгалтерский учет и компьютерный учет – не родные братья, а дальние и недолюбливающие друг друга родственники. Бухгалтерский учет изобретался для регистрации информации на бумажных носителях, его принципы для компьютерного учета категорически не подходят. Тем более что за века существования бухгалтерский учет изрядно выродился и довел свои принципы до полного кретинизма. Принцип начисления и принцип осмотрительности – это принципы учета, по-вашему? Да полноте! Человек с незамутненным сознанием не поймет, как методология бухгалтерского учета трактует названные термины, и не в силу их великой сложности, а в силу их исключительной глупости. Если начать с утверждения, что земля покоится на трех китах, можно дойти до чрезвычайно сложных построений – к примеру, рассуждать об отличиях внутреннего устройства китов-атлантов от обыкновенных морских китов, – но будут ли подобные рассуждения плодотворны для науки? Наука занимается постижением окружающего мира, а не мифологических существ или надуманных категорий вроде бухгалтерского принципа начисления.

Не могу сказать, что сама экаунтология элементарна: практика показывает, что ознакомившиеся с ней бухгалтеры, в том числе знающие, не понимают ее логики. Тут я ничего не могу поделать. Утешаюсь мыслью, что сам-то я данную логику понимаю и применяю, в частности комментируя нормативную базу бухгалтерского учета. Строго говоря, в экаунтологии нет ничего особенно сложного: она не сложнее традиционной бухгалтерской методологии, хотя намного шире нее.

Шире – это мягко сказано. Пытаясь сформулировать универсальные принципы учета, мне пришлось поднять философские и экономические вопросы, но лишь потому, что учет оказался лежащим на стыке названных дисциплин. Как, в самом деле, можно что-то учитывать, не понимая, что именно требуется учитывать? От непонимания онтологического устройства мира – всякие замысловатые объекты бухгалтерского учета вроде нематериальных активов, доходов с расходами или стоимостных разниц. Возникает необходимость в философском разделе экаунтологии. Или как можно правильно учитывать хозяйственную деятельность, если сама хозяйственная деятельность устроена неправильно, ведется с извращениями? Очевидно, что правильный учет возможен лишь при правильном устройстве своего предмета: нужно первоначально реформировать хозяйственную деятельность, а потом уже организовывать ее учет. Отсюда – третий раздел экаунтологии, экономический.

Самое скверное, что мне пока не удалось сформулировать экаунтологию идеально. Первые попытки вообще оказались провальными, лишь последняя – Экаунтология: компьютерный учет вместо бухгалтерского – окончилась относительно приемлемым результатом. Надеюсь, жизнь не откажет в завершении моего самого оригинального труда, тем более что мысли и желание соорудить из имеющегося нечто более общепонятное имеются.

Такова она, моя экаунтология – наука для умов, которые не удовлетворены действующей бухгалтерской методологией, осознают ее страшную оторванность от современной компьютерной жизни и желают уяснить для себя немаловажный вопрос: как все-таки надо учитывать?

2. В одних книгах экаунтология пишется с двумя «к», в других – с одной. Почему?

Сначала я писал название дисциплины с двумя к, согласно английскому account. Потом труднопроизносимое двойное к мне настолько осточертело, что я решил писать с одним к: экаунтология. В конце концов, не все ли равно, как дисциплина называется – главное, каковы ее перспективы.

3. Экаунтология о свободе воли

В силу своей синтетичности экаунтология трактует многие неожиданные для учетной дисциплины вопросы, в том числе свободу воли. Давайте посмотрим, как ей это удается.

Что такое свобода воли, понимает каждый. Любой из нас обладает телом и, если только не парализован, способен по своему желанию пойти налево или направо, повернуть голову в ту или иную сторону, пошевелить одним или другим пальцем и т.п. Данная способность к совершению поступков называется свободой воли. Хотя способности человека ограничены физическими законами: к примеру, мы не способны летать без известных механических приспособлений, хотя бы на то и было наше желание, и ко многому другому также не способны. Но в том, что не противоречит законам физики, природа предоставляет человеку возможность действовать по собственному усмотрению.

А теперь - сюжет для второсортной фантастической повести. С небес на землю спускается космический пришелец, впрочем весьма добродушный и неотвратительного вида, и начинает запросто общаться с людьми. То есть люди спрашивают его о чем-то, и пришелец разумно и в живописных подробностях отвечает на вопрос, и сам в свою очередь задает землянам интересующие его вопросы, ожидая честных ответов. Обладает ли названный пришелец свободой воли? Всем ясно, что обладает, несмотря на свою нечеловеческую сущность. Но в окончании фантастической повести выясняется, что с оценкой свободы воли, присущей пришельцу, люди поторопились. Оказывается, пришелец был не живым существом, как первоначально предполагалось, а обыкновенным роботом, обладающим искусственным интеллектом или того хуже – управляемым хитроумными хозяевами из глубин дальнего космоса в режиме on-line. Полное уныние и разочарование: ведь это не живое существо, следовательно не обладающее свободой воли, следовательно не представляющее особого интереса, кроме чисто технического. Пришелец – всего лишь двигающийся радиопередатчик, заброшенный на землю по-прежнему далекими и недоступными инопланетянами.

Спрашивается, почему робот первоначально был воспринят людьми в качестве живого существа? Потому что люди не подозревали, что роботом управляет либо искусственный интеллект, либо непосредственно живое существо, которое тем самым и является обладателем свободной воли. Это и есть ответ на вопрос, что такое свобода воли.

Экаунтология учит, что мироздание имеет информационную природу. Если обратиться конкретно к человеку, то человек представляет собой единство двух баз данных, в которых регистрируются различные сущности. Что это за сущности, догадаться легко: с одной стороны – материальное, с другой – интеллектуальное. В первой базе данных регистрируются вещи, составляющие материальный мир, во второй базе данных – ссылки на эти вещи и отношения между вещами, составляющие человеческое мышление. Что такое ссылки и отношения, в рамках настоящей краткой статьи объяснять нет необходимости, достаточно сказать, что объекты первой и второй баз данных соотносятся между собой приблизительно так же, как друг и дружба, враг и враждебность, любимая и любовь и т.д. – иначе говоря, как материальные объекты и абстрактные понятия. Эти понятия попросту между собой не пересекаются – вероятно, по этой причине и учитываются в разных базах данных, которые допустимо воспринимать как одну базу, разделенную на две не сообщающихся между собой части.

От этих двух баз данных – материальной и интеллектуальной – и берется ощущение свободы воли.

Человек способен пойти налево или направо, повернуть голову в ту или иную сторону, пошевелить тем или иным пальцем, но в каком мире он идет налево или направо, поворачивает голову и шевелит пальцем? В материальном, безусловно. А воспринимает он названные движения совершенно из другого мира, то есть другой базы данных – интеллектуальной: как бы со стороны. Если же человек попробует утвердить столь для него безусловную свободу своей воли для интеллектуальной базы данных, то окажется: свобода уже та такая очевидная, как раньше. Разве можно быть уверенным в том, что твоя мысль вызвана твоей волей, а не чем-то случайным и посторонним, ассоциацией с какой-нибудь случайно увиденной вещью, к примеру?

Вспомните один из рассказов Конан Дойла. Гениальный сыщик Шерлок Холмс угадывает мысли своего простодушного напарника доктора Ватсона. Каким образом? По выражению его лица. Доктор Ватсон смотрит на прохожего, и мысли его принимают определенный оборот, затем автоматически переключаются на смежную тему, затем на другую смежную тему, и так далее в определенной последовательности. Прозорливость Шерлока Холмса состоит в том, что он способен проследить цепочки мыслей и предсказать конечный результат, то есть конечную мысль напарника. Наблюдается ли здесь свобода воли? Как будто нет. Мысли доктора Ватсона направляются в ту или иную сторону вовсе не силой человеческой воли, в соответствии с осознанным желанием субъекта, а строго закономерным образом, в зависимости от его психических свойств, также в зависимости от сферы материального, которую сфера интеллектуального вроде бы частично контролирует. Утверждать свободу воли в сфере интеллектуального оказывается совершенно невозможным.

Этого и следовало ожидать: для оценки свободы человеческой воли в сфере интеллектуального, необходимо наблюдать за сферой интеллектуального со стороны, а это человеку недоступно. Человек существует в двух ипостасях – материальной и интеллектуальной – и поскольку мыслит, находясь в своей интеллектуальной ипостаси, то способен определять свободу своих действий лишь в сфере материального, но не интеллектуального. Нет у человека третьей точки для наблюдения за двумя предшествующими. Можно, разумеется, наблюдать за другими людьми и выносить суждения о свободе их мышления, но кто подтвердит свободу собственных мыслей? Тем более никто не подтвердит свободу интеллектуальной деятельности всего человечества.

Человек – тот же космический пришелец, прилетевший на Землю для ведения с землянами умных переговоров и в конце концов оказавшийся механической игрушкой. Определить, кем на самом деле является данное существо, смогли лишь сторонние наблюдатели, за счет своей отстраненности от наблюдаемого объекта, но этого не мог проделать несчастный робот. Робот, как мы много раз наблюдали в прозорливой фантастике, может сколько угодно твердить:

Я разумен, я разумен, я разумен…

– но никого в этом не убедит, поскольку лишь сторонним наблюдателям видно, кто на самом деле вкладывает в его уста произносимые фразы. Никто не сможет взглянуть на себя со стороны. Строго говоря, управляющие роботом инопланетяне сами могли оказаться механическими игрушками, которыми кто-то управляет в свою очередь, а новыми хозяевами тоже мог кто-то управлять, и т.д.

Вместе с тем экаунтология не утверждает, что люди – управляемые извне роботы. Космический пришелец мог оказаться тем, кем поначалу казался: разумным, обладающим свободой воли существом – другое дело, что сам робот установить свою природу доподлинно никогда не сможет, по естественным природным причинам. Таким образом, вопрос о том, обладает ли человек свободой воли, является трансцендентным, иначе говоря не решаемым, относящимся к области непознаваемого. В сфере материального невозможно отрицать свободу человеческой воли, ограничиваемую действующими в мироздании законами физики, а вот в сфере интеллектуального – увы, любые утверждения на эту тему беспочвенны.

4. Что такое время и зачем оно нужно?

Благодаря научно-популярной литературе в сознание широких масс внедрилась научная мысль о том, что время является четвертым измерением. Вроде бы невероятно, вместе с тем доступно для понимания: любую вещь можно определить тремя пространственными измерениями, но поскольку вещь изменяется во времени, время является четвертым измерением, дополняющим пространственные.

Мысль парадоксальная, потому притягательная, но вряд ли верная. Представить, что люди существуют без всякого представления о времени, потому что к этому нет оснований, что никакого времени в мироздании нет в принципе, – чрезвычайно легко. Для этого нужно отвлечься от прежних предрассудков и задать себе вопрос, ответ на который известен даже ребенку: как определяется время? По часам, разумеется: наручным, настенным, вмонтированным в компьютеры, мобильные телефоны и т.п. А на основании чего устанавливается время в часах? На основании эталонных образцов, которые в свою очередь ориентируются на движение светил. Понятия не имею, каким образом эталонные образцы удается настроить на движения светил, но конечное определение времени по движению светил отрицать невозможно. Это является общеизвестным фактом.

Вся жизнь человеческая состоит из временны́х циклов. День сменяется ночью, лето сменяется зимой, а причиной всеми взаимные соотношения движущихся небесных тел, причем движения не хаотические, а циклические, то есть повторяющиеся, происходящие в строгой последовательности. Они и определяют время: повторяю, небесные светила определяют время, а не наоборот. Солнце восходит над горизонтом вовсе не потому, что наступает утро, и заходит за горизонт не потому, что наступает вечер, а в точности до наоборот: восход солнца над горизонтом называется у людей утро, а заход солнца за горизонт называется вечер. Первично здесь положение небесных светил, а не положение стрелок на носимом на запястье приборчике.

Не будь небесных светил, как бы люди определяли время? Они бы не смогли и категорией времени не оперировали. Давно и хорошо известно, что человек, посаженный в темную комнату, даже не в темную, а в комнату с негаснущим электрическим освещением, мало-помалу теряет о течение времени всякое представление.

Какой теперь год?

– спрашивает обросший бородой узник своих освободителей. Да что там узник, для потери счета времени достаточно не вести календаря! Вопрос, а какой теперь год, задавал людям из большого мира не только заточенный во тьме граф Монте-Кристо, но и имевший возможность следить за сменой дня и ночи Робинзон Крузо, запутавшийся с годовыми зарубками на календарном бревне. А будь время изначально присущим мирозданию измерением – способом существования материи, как его именуют в научно-популярных изданиях, – разве такое случилось бы? Человек обладал бы тогда врожденным представлением о времени, подобно тому, как обладает врожденным представлением о существовании собственного тела в трех измерениях.

Нет, время – не мифическое четвертое измерение, в котором существует мироздание, а категория, определяемая внутри этого мироздания: существующими в нем вещами.

В установлении шкалы времени участвуют не все вещи мироздания – не всякие там поля, леса, реки и горы, а исключительно небесные светила. От других вещей небесные светила отличают грандиозные размеры, масштабность, а масштабность – это то, на что человек заведомо не способен повлиять. Человеку, по крайней мере на современном этапе технического развития, не по силам ускорять или замедлять движение небесных тел, менять их местами, создавать новые тела со своими траекториями движения и т.п. – тем самым человеку не под силу управлять временем. Если принять в качестве аксиомы, что мироздание кем-то создано – сложно же, в самом деле, вообразить, что имеется нечто, не созданное никем и ни по каким лекалам, такое вот самопроизвольное и саморазвивающееся невзирая ни на что самообразование, – приходится признать: движение небесных тел по определенным траекториям преследует конкретную цель. Что мешало Создателю нашего мироздания избавить человечество от циклической смены времени суток, времен года и т.п.? Сдается мне, ничего. Представить мир, в котором солнце висит неподвижно над земной поверхностью и люди не впадают в ежедневную спячку, соответственно не пользуются категорией времени, абсолютно несложно. Но зачем-то, с какой-то потаенной и вместе с тем выставленной на всеобщее обозрение целью Создатель заставил небесные тела крутиться вокруг друг друга в строгой последовательности?! Интересно, с какой.

Экаунтология отвечает на данный вопрос с уверенностью – хочется думать, обоснованной.

Единственный смысл существования времени в том, чтобы люди имели возможность вести отсчет собственной жизни.

Если назвать более конкретную преследуемую Создателем цель, она в том, чтобы люди имели объективную, заложенную в устройстве самого мироздания единицу для измерения человеческого труда: время. Не существуй времени, измерять человеческий труд стало бы не в чем, и справедливая, обусловленная законами мироздания, а не человеческими вожделениями экономика оказалась непредставимой… Но это совсем другая история.

5. Экаунтология о мышлении

Что такое мышление с точки зрения экаунтологии?

Сначала вспомним, что человек представляет собой две совмещенных базы данных, отвечающих соответственно за материальное и интеллектуальное. Очевидно, что мышление – это и есть интеллектуальное, но что мышление собой представляет?

Как уже говорилось, мышление представляет собой ссылки, но не от одного материального объекта к другому, связывающие физический мир в одно целое, за что отвечает первая - материальная - база данных, а ссылки как бы вовне материальной базы данных, регистрируемые произвольно. Как бы объяснить это попроще, не углубляясь в специальные термины информатики?..

Представьте зарегистрированные в материальной базе данных объекты в виде кубиков. Каждый объект – это полоска кубиков, а каждый кубик в полоске – свойство материального объекта.

Поскольку базу данных принято представлять в виде таблицы, то одна табличная строка – это один зарегистрированный объект, а одна ячейка таблицы – свойство объекта, но пусть у нас будут кубики. Кубики уложены в чистом поле, и на один из кубиков вскакивает кузнечик. Кузнечик может свободно перескакивать по уложенным в ряд кубикам, но прыгать на другой ряд способен лишь с кубика, лежащего напротив. Таким образом, чтобы перепрыгнуть на один из близлежащих рядов, кузнечик должен хорошенько подумать и прыгнуть точно на противоположный кубик, а не по диагонали.

Этот задумчивый кузнечик и есть наше мышление. Подобно кузнечику, оно действует прыжками, перепрыгивая по свойствам зарегистрированным объектов по некоторым правилам. К примеру, вы встречаете на улице толстяка и думаете:

Как хорошо, что я не такой толстый!

- и машинально опускаете голову, чтобы взглянуть на свой живот, более плоский, чем у толстяка. Тут вспоминаете, что вчера почувствовали боль в правом боку и с испугом думаете:

Уж не аппендицит ли?

Это ваша вторая мысль. Третья возникает тоже по аналогии. Вспомнив про аппендицит, вам тут же приходит в голову престарелая соседка, которую недавно уморили – вам это точно известно – врачи городской больницы, поставив неверный диагноз. А с чего все началось, помните? С толстяка.

Если проанализировать представленную мыслительную цепочку, получим три объекта:

✓ объект 1 – толстяк;

✓ объект 2 – живот;

✓ объект 3 – старушка.

А теперь опишем свойства данных объектов – ключевые слова, по которым подобно кузнечику перепрыгивало наше мышление:

В материальной базе данных зарегистрированы материальные объекты: прохожий, вы и старушка. Каждый из этих объектов обладает некоторыми свойствами. Но человек – вы в данном случае – в отличие от неживых вещей состоит также из интеллектуальной базы данных, в которой регистрируются ссылки, представленные на нашем рисунке стрелочками. Эти стрелочки и есть кузнечик-мышление.

В данном случае кузнечик перебрался с верхнего ряда на средний, затем со среднего ряда на нижний в строгом соответствии с правилом: прыгать с одного ряда на другой по кубикам, лежащим напротив друг друга. Поэтому вы никак не могли, подумав про живот встреченного толстяка, следующей мыслью обратиться, допустим, к покорению космоса – вернее, обратиться вполне могли, но для этого должны были наткнуться на подходящую ассоциацию, к примеру: такого толстяка в отряд космонавтов никогда не зачислят. Это и называется: мыслить по ассоциации. А другой способ мышления человечеству попросту недоступен.

В интеллектуальной базе данных регистрируются прыжки кузнечика – ссылки, обозначенные у нас стрелочками. Причем одна мысль представляет собой не одну стрелочку-ассоциацию, а весь путь, который кузнечику удалось пропрыгать за раз. Разве вы никогда не слыхали, что мысль мгновенна, даже анекдоты на эту тему вам не рассказывали? Конечно, мыслить возможно и на протяжении времени – скажем, долгого и скучного пути, так располагающего к раздумьям, – однако сами мысли все-таки мгновенны, по крайней мере человек не способен отследить и оценить их длительность. Мыслительная цепочка толстяк – живот больной – старушка» совершается неощутимо быстро, тем самым представляет собой одну мысль, регистрируемую, как было сказано, в интеллектуальной базе данных.

К сожалению, активность кузнечика-мышления ограничена не только ассоциациями, но и количеством прыжков: это твердопанцирное насекомое исключительно быстро устает и отказывается прыгать. Если бы количество прыжков не знало ограничений, кузнечик за один присест – то есть за одну человеческую мысль – отпрыгал бы по всем рядам уложенных кубиков, то бишь по всему мирозданию, отследив тем самым все имеющиеся в мироздании отношения. А что ему, кузнечику, трудно что ли, если все его прыжки совершаются в рамках единого неуловимого мгновения?! Такой возможности у кузнечика-мышления, к несчастью, нет. Через определенное количество прыжков он устает и закрывает от усталости глазки: мысль заканчивается. А следующая регистрируемая в «интеллектуальной» базе данных мысль начинается не с того кубика, на котором кузнечик закончил свои прыжки, а с произвольного – того, который попался на глаза мыслящему человеку. После толстяка встретился худощавый прохожий, мелькнула интересная вывеска магазина, и мысли человека разворачиваются совсем в другую сторону. Так что в своем мышлении мы очень ограничены: поскольку на глаза нам попадаются одни и те же объекты, то и ассоциации в нашей голове рождаются типовые, давно опробованные.

Под объектами здесь следует понимать не только материальные объекты – вещи, но и человеческую речь, впрочем тоже выражаемую в вещах: особых начертаниях или особых звуках. Речь позволяет преодолевать грандиозные расстояния: собственно, человеческое мышление и перемещается-то не столько по материальным вещам, сколько по заключенным в этих материальных вещах символам. Чем в деталях описывать человека жадного и мелочного, готового удавиться ради копейки, проще сказать «сквалыга», и нелицеприятная характеристика этого человека будет дана в полном и завершенном виде. Тем самым познание окружающего мира – то, чем занимаются ученые, – во многом заключается в поиске соответствующих мирозданию категорий, от которых можно было бы отталкиваться при формулировании открываемых законов природы.

Беда в том, что, подобно банальности в окружающей материальной обстановке, обычного человека окружает такая же речевая банальность: значения употребляемых слов давно известны и не интересны, а неизвестное отпугивает настолько, что от него приходится затворяться. Кузнечику не суждено упрыгать за мыслительный горизонт: только он устремится в светлую интеллектуальную даль, сделает десяток прыжков, как мысль обрывается, и в следующей мысли приходится начинать от стартовой позиции. Все, психология человека зафиксирована: он обречен на один и тот же круг мыслей, а через них и поступков.

Число ассоциаций, которые возможно уместить в одну мысль, по всей видимости, одинаково у всех представителей рода человеческого – приблизительно, конечно, потому что попадаются отдельные уникумы, которым удается упрыгать довольно далеко, конечно не только за счет увеличенного числа возможных прыжков, но и чтения нестандартной литературы, а также сосредоточенности. В результате кузнечик-мышление берет старт не с начала, а с середины кем-то уже пройденного мыслительного пути. Ученые – люди сосредоточенные, и хотя нам ними смеются и потешаются, кто как умеет, углубленность в собственные размышления – все-таки признак большого ума, а не легкого идиотизма.

Но и возможности гениев – ничто в сравнении в безбрежностью этих расставленных в мириады и мириады рядов кубиков. Не посмеялся ли Создатель над человеком, устанавливая пределом его мыслительного акта несколько – вряд ли больше десятка, в самом крайнем случае пару десятков – ассоциаций?

6. Что такое нулевой объект?

Нигде больше не встречал понятия нулевого объекта, только в своей экаунтологии. Между тем это понятие позволяет – ни больше ни меньше – представить механизм образования мироздания, при этом изучение нулевого объекта не составляет особых сложностей.

Понятие нулевого объекта целиком обусловливается понятием объекта, а что такое объект? Это нечто: все равно что, но непременно что-то. У человека имеются органы чувств, также способность к мышлению, но как бы человек ни воспринимал окружающую его действительность – увидел, потрогал, услышал, обонял, попробовал на вкус или попросту помыслил о ней, – человек всегда воспринимает нечто, что принято называть объектом. Таким образом, объективность – это способ восприятия человеком окружающей обстановки. Немыслим акт восприятия, не связанный с каким-то объектом – этого нельзя даже представить, не говоря о том, чтобы исполнить на практике.

Так как человек существует своими восприятиями, то существует он посреди объектов, составляя вместе с ними единое мироздание. Однако объективность – понятие вовсе не инертное к другим понятиям: из него вытекает множество любопытных и далеко заводящих выводов.

Если объект – это нечто, выхваченное из окружающей действительности посредством чьего-либо восприятия, тогда обязательно существует что-то большее по размеру, из чего это нечто, то есть воспринятый объект, выхвачено. Когда вы разглядываете в лесу одно из деревьев – какую-нибудь особо пушистую елочку, – обязательно должен существовать остальной лес, хотя в данный момент вы наблюдаете единственное дерево. Точно так же, разглядывая ветку на дереве, вы самим своим актом восприятия утверждаете существование других веток, в настоящий момент вами не воспринимаемых. Во всеохватном восприятии всего существующего нет никакого смысла, это невозможно чисто технически, так как отрицает сам акт восприятия. Если и не акт восприятия, то существование субъектов точно отрицает: нельзя вообразить субъектов, одновременно воспринимающих все существующее – в таком случае это были бы идентичные, с абсолютно одинаковым восприятием субъекты. Вы воспринимали бы мир в точности так, как тетя Маша, и дядя Володя, и племянник Сережа, и не только воспринимали органами чувств, но и мыслили точно так же, поскольку мышление есть один из способов восприятия действительности – в результате люди оказались бы ничем друг от друга не отличающимися существами. В этом случае в понятии субъекта не было бы онтологической необходимости. Мироздание существовало бы, возможно, – да только в таком мироздании отсутствовали бы вы, внимательный мой читатель, вместе со своими об этом мире представлениями.

Однако каждый из нас воспринимает мир по-своему – по-своему или только часть окружающей действительности, не суть важно, – поэтому понятие объективности в нашем бытии присутствует. Просто мир так устроен, ничего с этим не поделаешь.

Любой объект – часть какого-то большего объекта. Я говорю о разделении или объединении, потому что человеческое восприятие именно тем и занимается, что разделяет или объединяет объекты. Когда вы, гуляя по лесу, останавливаете взгляд на пушистой елочке, то выделяете ее из окружающего ельника, тем самым разделяете обступивший вас лес на составные части. Для этого не нужно выкапывать елочку с корнем и уносить домой, достаточно бросить на нее беглый взгляд и – о чудо! – происходит разделение целого объекта на составные части. Причем восприятие обладает способность не только разделять объекты, но и соединять. Видя перед собой несколько молодых деревьев, вы восторженно восклицаете:

Да на этой поляне целый лес вырос!

В этом случае вы воспринимаете все увиденные деревья целиком, в качестве леса, тем самым занимаетесь объединением более мелких объектов в один крупный.

Объективность приводит нас к пониманию того, что объекты существуют не сами по себе, а в неразрывной связи с предшествующими им. Невозможно что-то разделять или соединять в новый объект, если предшествующий объект отсутствует: у каждого, каждого, каждого объекта мироздания имелся свой предшественник, из которого новый объект был некогда образован. И тут возникает интереснейший вопрос, а какого предшественника имел самый первый объект в мироздании? Очевидно же: если каждый объект имеет предыдущий, то предыдущего обязан был иметь и самый первый по порядку объект мироздания, а как первый объект может иметь предшественника, если данный объект первый по определению? Либо мироздание не имеет ни конца, ни начала, а тянется без толку и цели из бесконечности в бесконечность.

Нулевой объект позволяет разрешить указанное противоречие. Он и есть тот самый искомый нами объект, предшествовавший первому в мироздании. Нулевого объекта никогда ранее в мироздании не было, тем не менее первому зарегистрированному объекту он все равно предшествует. Но конечно, при отсутствии регистрации и в сравнении с остальными зарегистрированными в системе объектами, нулевой объект обладает значительными особенностями. Регистрация в информационной системе, о которой я сейчас упомянул, это, с обыденной точки зрения, восприятие действительности. Вы воспринимаете окружающие вас объекты посредством органов чувств и мышления, а если рассматривать объекты вне зависимости от ваших восприятий, относительно мироздания как информационной системы, то объекты регистрируются. Акт восприятия идентичен акту регистрации: зарегистрировать объект относительно субъекта означает, что субъект воспринимает данный объект. Терминология могла быть иной, но суть дела от этого не поменялась бы.

Не будучи зарегистрированным в системе, нулевой объект не может обладать свойствами, присущими другим объектам. Глядя на лесную красавицу, вы восхищаетесь тем, какая она зеленая, пушистая, стройная, мохнатенькая и т.п. Все перечисленное – свойства елочки, которые вы воспринимаете посредством органов чувств и мышления, то есть посредством регистрации елочки в информационной системе мироздания. А если бы елочка не была зарегистрирована, ее свойства оказались бы не воспринятыми: вам нечего было бы воспринимать. Нулевой объект в информационной системе мироздания не регистрируется, поэтому вы не способны его воспринять, то есть воспринять его свойства, поскольку человеческое восприятие вещи осуществляется посредством восприятия его свойств. Нельзя воспринять объект как таковой: органами чувств воспринимаются лишь свойства объекта, а через них сам объект.

Нулевой объект не обладает свойствами, и о нем буквально ничего нельзя сказать, кроме того что он существует. Нулевой объект никакой: не красный и не зеленый, не холодный и не горячий, не сладкий и не горький, не громкий и не тихий, – короче говоря, неопределенный. Но поскольку все прочие составляющие мироздание объекты возникают именно из нулевого объекта, можно утверждать, что нулевой объект безразмерный. То есть о его размерах мы ничего сказать не можем и никогда не сможем, но известно доподлинно: поскольку наше мироздание, возникнув из нулевого объекта, является его составной частью, нулевой объект больше нашего мироздания.

Итак, нулевой объект можно охарактеризовать как неопределенный и безразмерный. Не верите? А вам не кажется, что размеры и свойства объекта, скажем, регистрируемого в бухгалтерской программе (), всегда будут соответственно меньше и беднее свойств объектов, составляющих окружающий мир, наше с вами мироздание? Ведь информационные системы возможно вкладывать в друг друга: есть грандиозная и неохватная для нас система мироздания, а есть крохотная и вполне себе изучаемая бухгалтерская база данных, в которую вы помещаете записи по служебной необходимости.

Третьей известной характеристикой нулевого объекта будет его непознаваемость – говоря языком философии, трансцендентность. Люди существуют в своем мироздании – своей информационной среде, за пределы которой им не выбраться. Поэтому рассуждать о том, что находится за пределами их информационной системы, люди не имеют права: данная категория является для них трансцендентной.

Представьте, что объект учета, зарегистрированный в вашей бухгалтерской программе, удивительным образом приобрел интеллект – положим, вовсе не удивительным, а благодаря тому, что вы зарегистрировали его таким образом, что объект приобрел возможность рассуждать на отвлеченные темы окружающей действительности. Много ли такой думающий объект сможет понять исходя из доступных ему восприятий? Вот наш думающий объект воспринимает, что вы регистрируете в бухгалтерской базе данных другие объекты и приступает к логическому анализу.

– Ага! – размышляет этот склонный к философствованиям объект.
– Оказывается, я не одинок. Гляди-ка, в мире, помимо меня, существуют другие объекты, такие разные, регистрируемые по дебету или кредиту. И что характерно, один объект всегда регистрируется по дебету, а второй по кредиту.

И так далее.

Способен ли наш думающий объект сделать верные выводы о том, что находится за границами его информационной системы, в частности о вас, расположившемся в мягком кресле и оттуда со смехом следящим за его рассуждениями? Только в той мере, в какой регистрируемые в бухгалтерской программе объекты соответствуют реалиям нашего с вами мироздания. Наверное, посредством анализа доступных ему закономерностей думающий объект смог бы сделать некоторые выводы, даже верные, но лишь в той степени, в которой ему будет позволено вами как создателем его информационной системы. Ведь при желании вы всегда сможете изменить правила игры: добавлять объекты, ранее неизвестные, или добавлять объекты по ранее запрещенным правилам и т.п. Нашему думающему объекту предначертано философствовать лишь в той степени, в которой ему дозволено программными средствами – инсталлированными вами, вовсе не им!

Отсюда вытекает четвертое свойство нулевого объекта – его нахождение извне информационной системы, началом которой нулевой объект послужил. Наше с вами мироздание, для думающего объекта учета грандиозное и непознаваемое, находится извне его информационной системы, но точно так же мы заключены в свою информационную среду – мироздание, – за пределы которой нам не выбраться. Кто-то в этот момент, сидя в мягком кресле, возможно, насмехается над нашими с вами интеллектуальными усилиями осмыслить окружающее и прикидывает, а не изменить ли ему условия нашего существования, для придания нового импульса интеллектуальным усилиям подопытных кроликов. Этот кто-то – Создатель, разумеется: тот великий и непознаваемый, кто зарегистрировал первый объект в нашем поначалу элементарном мироздании, а потом и все последующие объекты, либо, в качестве варианта, установил законы, по которым объекты стали в дальнейшем разделяться и объединяться, чтобы со временем стать бесчисленными.

Можно возразить, что Создатель нашего мироздания в свою очередь обитает в своей информационной системе, которую, согласно представленной мной логике, тоже в свою очередь кто-то спроектировал и создал, какой-нибудь Создатель Создателя, и так далее. Чем, спрашивается, подобное лучше тянущегося в бесконечности мироздания? По сути, ничем.

Спокойствие: у экаунтологии имеется ответ и на этот провокационный вопрос.

При создании нами думающего объекта бухгалтерского учета мы использовали – в состоянии были использовать – лишь законы, присущие нашему мирозданию. Мы теоретически не могли создать в искусственной информационной системе ничего такого, что не было бы присуще нашему мирозданию. Вместе с тем мы не были обязаны, да и при всем желании не могли вместить в искусственную информационную систему – бухгалтерскую программу – все законы нашего мироздания. Следовательно, производная система всегда беднее на идеи системы прародительской. В окружающем нашего Создателя прародительском мироздании – том самом, представляющем для нас нулевой объект, – могут действовать совершенно иные законы, в том числе законы логики, которые по причине их трансцендентности мы не постигнем. Как знать, а вдруг прародительское мироздание вполне себе ограничено по размерам и не требует для своего обоснования никакого нулевого объекта, который безусловно требуется для обоснования существования нашего дочернего мироздания?!

Как видите, понятие нулевого объекта приводит к весьма неординарным выводам, затрагивающим в частности и распространенную у физиков теорию большого взрыва. Никогда не мог понять: если материя образовалась в результате большого взрыва, что, собственно, взорвалось-то? Да ничего не взрывалось, первый объект был внесен из нулевого объекта, извне: Создатель всего-навсего зарегистрировал в дотоле пустой базе данных нашего мироздания первый материальный объект. Зарегистрированный первым объект начал делиться – не исключено, что посредством взрыва, как то предполагают наши всеведущие физики, – образуя все новые и новые материальные объекты, со временем ставшие бесчисленными, по крайней мере кажущиеся нам бесчисленными.

Такой концепции сотворения мира придерживается экаунтология.

7. Что такое приход и расход?

В какой другой философской системе приход и расход – базовые понятия?! Только в экаунтологии. Правда, они понятия хотя базовые, но не аксиоматические. Аксиоматическим в экаунтологии является понятие объекта, а все прочие понятия, в том числе прихода и расхода, из него выводятся.

Что такое объект? Результат дифференциации или интеграции. Не существует объекта, взявшегося ниоткуда, а существует объект, являющийся результатом либо разделения предыдущего объекта на части либо объединения нескольких предыдущих объектов в один бóльший. Предыдущий объект, в единственном или множественном числе, всегда имеется, хотя бы нулевой, в информационной системе не регистрируемый. Получается, что объект не просто регистрируется, а регистрируется обязательно по приходу. А впоследствии его вынужденно придется регистрировать по расходу – в случае если объект разделится на более мелкие части либо сольется в качестве части с более крупным объектом: нужно же будет указать, откуда появившиеся объекты взялись?! Таким образом, объекты всегда регистрируются по фазам существования: приходу или расходу.

Обратите внимание, что прихода и расхода у одного объекта может быть несколько. Каким образом? Таким, что разделять один объект на мелкие части возможно бесчисленное число раз. Физики полагают, будто вещи можно разделять вплоть до элементарных частиц – тех, из которых, словно из детских кубиков, сконструировано наше мироздание. Экаунтология считает иначе: вложенность объекта определяется не тем, из скольких более мелких объектов состоит исследуемый объект, а напротив, возможность разделить объект на определенное количество частей определяет его вложенность. Логика противоположна физической. В физическом смысле вещь состоит из ранее разделенных, но теперь сомкнутых воедино частей, на которые возможно рассыпать объект. Когда объект был ранее разделен и сомкнут, возражений у экаунтологии не находится, однако с ее точки зрения разделить можно и такой объект, который никогда ранее не разделялся. Почему нет? Если первый - самый первый! – объект мироздания образовался в результате дифференциации из нулевого, он не мог быть ранее разделен на части, затем вновь собран. Выходит, что первый объект был элементарным, тем не менее начал интенсивно делиться, в результате чего, по истечении многих актов дифференциации, образовалось мироздание в том многообразном виде, в каком оно нам известно и неизвестно. Точно так же, как разделять на части, объекты возможно собирать воедино, то есть прибавлять к одному объекту множество мелких «кусочков», что равносильно многократной регистрации объекта по приходу.

Поэтому я и говорю: приход с расходом категории не менее объективные, чем аксиоматическая категория объекта. Нельзя зарегистрировать объект вне фазы его существования, то есть не по приходу, который проявляет себя в том, что при этом обязательно затрагивается другой объект по противоположной фазе своего существования – расходу. Отсюда следует закон сохранения материи, гласящий:

ничто не возникает ниоткуда и не исчезает бесследно.

Первый объект возникает из нулевого и исчезает во втором, и т.д. А почему? Экаунтология дает исчерпывающий ответ: потому что приход одного объекта и расход другого объекта онтологически взаимосвязаны. Нельзя зарегистрировать объект без того чтобы не изъять этот объект из другого.

Странно, но в голову не приходит ни одной философской системы, построенной на понятиях прихода и расхода. Не могу поверить, что за двадцать пять веков существования философии среди представителей этой науки не нашлось ни одного бухгалтера.

8. О силе и не только о ней

Если принять главный постулат экаунтологии о мироздании как информационной системе, многие заурядные на обывательский взгляд понятия окажутся весьма и весьма непривычными. Например, понятие силы.

Что такое сила с точки зрения физики? Откроем кладезь знаний современного человека Википедию и прочитаем:

сила – векторная физическая величина, являющаяся мерой интенсивности воздействия на данное тело других тел, а также полей…

Хорошо, мера интенсивного воздействия. Одни тела воздействуют на другие тела, но по какой причине и с помощью чего? Откуда сила взялась и что собой представляет, то есть какова ее физическая природа? Я в физике слабо разбираюсь, но мне кажется, что на подобное можно воздействовать только подобным: если между вещами, представляющими собой материальные объекты, возникает воздействие, то данное воздействие также должно иметь материальную природу, иначе никакого воздействия не образуется. На консервную банку можно воздействовать только консервным ножом, а если попытаться воздействовать на нее лаской и уговорами, обеда не дождешься. Но если сила – нечто материальное, откуда тогда берется воздействие между самой силой и вещью, на который сила воздействует? Проплутав в трех соснах до вечера, вновь сталкиваемся с философской проблемой, с которой начинали экскурсию.

Давайте разбираться.

Если вещи – лишь записи, суть некие информационные элементы глобальной мирозданческой базы данных, как утверждает экаунтология, а сила к подобным информационным элементам не относится, что она собой может представлять? Некую характеристику основных информационных элементов – объектов? Только не одно из присущих объектам свойств, конечно: мы же не воспринимаем действующую физическую силу наподобие того, как воспринимаем цвет вещи, или издаваемые вещью звуки, или запахи?! Нет, к свойствам объектов мироздания сила точно не относится. А к чему относится?

Вот я держу в ладони мячик. С точки зрения экаунтологии, мячик есть информационный элемент, обладающий некоторыми характеристиками. Нас из многочисленных присущих мячику характеристик будет интересовать единственная: местоположение. Итак, я держу в руках мячик, обладающий неким определенным пространственным местоположением. И тут разжимаю пальцы. Мои пальцы – тоже информационный элемент, обладающий собственными характеристиками. Но в данном случае характеристики моих пальцев не имеют значения, значение имеет последовательность регистрируемых в мироздании вещей: сначала был зарегистрирован мячик, зажатый в моей ладони, а затем были зарегистрированы разжатые пальцы. Дальнейшее понятно. Вследствие того, что я разжимаю пальцы, мячик падает на пол, тем самым изменяет одну из своих характеристик – пространственное положение. С точки зрения физики, мячик упал на пол из-за земного притяжения, то есть из-за того, что планета Земля оказала на мячик силовое воздействие. А с точки зрения экаунтологии, никакой таинственной силы в природе не существует – существует действующая в качестве законов мироздания последовательность записей. После регистрации одних вещей в обязательном порядке производится регистрация других. Если я разжимаю пальцы, мячику полагается падать и он падает – так устроено Создателем, ничего не поделаешь. Человек не может контролировать информационную базу мироздания, точно так как нарисованному им человечку – скажем, мультипликационному персонажу, пусть мыслящему и страдающему, – не по силам контролировать свои действия. Кто-то иной, действующий извне, придает его действиям логику и очарование.

Если в научной лаборатории принято кормить кроликов ровно в девять утра, возможно, невинным подопытным ушастым зверькам представляется, что лоток со свежей зеленью, каждое утро волшебным образом появляющийся в клетке, составляет непреложный закон природы. Горько разочаровывать милых зверьков, но своевременно возникающий лоток вовсе не закон природы, имманентно присущий сытному, но короткому кроличьему существованию, а кем-то – если конкретно, начальником лаборатории, бородатым дядькой в замызганном белом халате, – установленное правило. И совершенно не факт, что этот малопривлекательный дядька действует в интересах кроликов, то есть некоторым образом он, наверное, и действует, но при этом преследует все-таки свои, непостижимые для миниатюрных кроличьих мозгов цели.

Признавая и прямо называя человечество подопытным искусственным сообществом, приходится признать, что законы природы, проявляющиеся в воздействующих друг на друга вещах, предназначены для чего-то высшего, трансцендентного, а для существ иного информационного бытия, способных это трансцендентное постигнуть – я имею в виду Создателя нашего мироздания, – нечто вполне конкретное. Имей Создатель иные цели, в мироздании были бы установлены иные законы природы, и все прекрасно работало бы, будьте уверены. Мячик не падал бы из разжатых пальцев на пол, а весело устремлялся ввысь и исчезал за облаками, а физики убедительно рассуждали, что между материальными телами – нате, полюбуйтесь сами, если не верите. – действуют силы взаимного отталкивания. А почему сами физики не устремляются за облака? Мало ли… допустим, силы взаимного отталкивания действуют только между шарообразными телами, а физики еще не настолько шарообразны, чтобы силы их отталкивания с землей хватило для свободного воспарения над поверхностью.

Все-таки тела взаимно притягиваются, а не отталкиваются. Не с целью ли воздействовать друг на друга, ведь воздействовать друг на друга логично поблизости, а не в отдалении? Получается, что законы природы установлены таким образом, чтобы вещи могли друг на друга воздействовать.

9. Органы чувств и мироздание, в котором мы существуем

Одно из правил экаунтологии гласит:

объект обозначается идентификатором и характеризуется признаками.

Объекты – это вещи мироздания, те строительные кирпичики, из которых мироздание построено. Каждый из объектов в информационной системе мироздания каким-то образом обозначается, или идентифицируется – так, чтобы можно было сказать: это один объект, а это второй. Однако используемый в мироздании способ идентификации остается для человека непостижимым: нельзя взглянуть со стороны на информационную систему мироздания, в которой пребываешь. Лишь то, что воспринимается органами человеческих чувств – свойства окружающих человека вещей, их признаки – людям понятны, о них мы сегодня и поговорим. Доступные нам ощущения: зрение, обоняние, осязание, слух и вкус, – определяют не только внешний в отношении человека окружающий мир, но и самого человека как объект окружающего мира. Материальный объект, неодушевленный ли, одушевленный ли, можно увидеть, обонять, осязать, услышать или попробовать на вкус – другого способа восприятия мироздания человеку не дано. Таким образом, что в информационной системе мироздания объект обозначается идентификатором, для человека трансцендентным – как это сделано, неизвестно, однако всегда можно сказать: это один объект, а это другой, – и характеризуется ощущениями, при помощи которых объект может быть воспринят.

Воспринят кем? Живым существом, разумеется.

Живое существо – иначе говоря, субъект. Субъект – понятие, производное от объекта, но важно в данном случае другое: то, что ощущения относятся не только к объектам, но и субъектам, то есть одни ощущения характеризуют объекты, а другие субъекты. В это сложно поверить, однако простейший анализ собственных ощущений – а они у всех людей вроде бы одинаковы – приводит к такому выводу.

Чтобы не путаться в комбинациях ощущений, представим человека чувствительно упрощенного, сведенного до двух органов восприятия: зрения и осязания. Это, наряду со слухом, основные органы чувств, которыми человек пользуется, поэтому в таком упрощении не будет ничего надуманного и слишком противоестественного: просто человек временно в уши затычки, а что до обоняния и вкуса, так эти органы для человека не главные, а очевидно вспомогательные, в сравнении с соответствующими органами других представителей животного мира практически не развитые. Итак, наш экспериментальный человек воспринимает мир посредством зрения и осязания. Не кажется ли вам, что эти органы чувств воспринимают нечто различное – не в том смысле, что воспринимают по-разному, как и полагается разным признакам, а в том, что названные признаки характеризуют нечто различное, не совпадающее?

Рассмотрим зрение и осязание по отдельности.

Что характеризует зрение? Объекты, разумеется – правильно, объекты. В зрительном мире нет места субъективности, хотя люди ошибочно полагают, будто объективность и субъективность всегда слиты воедино. Вовсе не слиты: попробуйте, ориентируясь исключительно на зрение и не привлекая в помощь мышление, взглянуть на окружающий мир и разобраться – я имею в виду, зрительно ощутить, – что является объектом, а что субъектом. У вас не получится. Передо мной находится зрительная картинка: экран ноутбука и руки, набирающие текст на клавиатуре. Я знаю, что это мои руки, и в обыденном понимании могу ими управлять, однако как определить принадлежность рук какому-либо субъекту зрительно? Я знаю, что это мои руки – но это мышление, а что касается зрения, для зрения экран ноутбука идентичен человеческим рукам: все это объекты. Получается, что при помощи зрения человек не в силах разделить окружающий мир на объекты и субъекты: если бы единственным присущим человеку чувством было зрение, у человека не оказалось бы фактической возможности отделить свое тело от окружающей обстановки!

Теперь обратимся к осязанию. Что воспринимается осязательно – вы уверены, что объекты? Ничего подобного: посредством осязания воспринимаются исключительно субъекты! Если увидеть можно лишь нечто внешнее в отношении человека, то осязать можно исключительно внутреннее: что бы вы ни потрогали, вы ощутите лишь собственное тело, а вовсе не внешний в отношении тела объект. Вы вовсе не потому способны потрогать что-то собственным телом, что рецепторы осязания расположены на теле: осязание характеризует субъекта, поэтому все, что бы вы ни осязали, словно по волшебству оказывается вашим телом. Не берусь судить, что чувствуют урожденные слепцы, но если экаунтология права, для слепцов весь огромный окружающий мир должен воплощаться в субъекте.

Это застарелая философская проблема: субъект воспринимает объект или объект воспринимается субъектом, – сводящаяся к тому, что первичней. Если субъект воспринимает объект, тогда ни о каком первичном объекте речи не идет: все мироздание оказывается порождением единственной точки – разума того субъекта, который посчастливилось обладать воспринимающим я. Это идеализм, переходящий в солипсизм. Второе не лучше: в этом случае мироздание приобретает мерзко-материальные черты, в которых не находится места уже субъекту. Это вульгарный материализм.

Экаунтология решает проблему оригинально, по-своему: по ее мнению, одни органы человеческих чувств характеризуют объекты, тогда как другие субъекты. Утверждения, что субъект воспринимает объект или объект воспринимается субъектом, неверны оба, так как в одних случаях ощущениями характеризуется внешние в отношении человека объекты, в других случаях – непосредственно человек в качестве субъекта. Когда я вижу собственную руку и одновременно осязаю пальцами компьютерную клавиатуру, это, собственно, два разных, не относящихся друг к другу способа восприятия, и лишь их совмещенность в отношении меня, то есть в одной определяющей меня в мироздании записи, позволяет, не без помощи мышления, совместить имеющиеся разнородные восприятия в единую объект-субъектную «материальную» картинку.

Сказанное – не просто идея, а идея, основанная на наблюдениях за собственными ощущениями, элементарный по простоте эксперимент, к которому может прибегнуть любой желающий. В результате эксперимента выяснится, что признаками субъекта являются осязание и вкус, тогда как признаками объекта – зрение, слух и обоняние.

Органы чувств играют в человеческой жизни неравнозначные роли, от главенствующих подобно зрению до вспомогательных подобно обонянию, что объясняется длительной эволюцией. Ведь сотворенность человека извне, Создателем нашего мироздания, не отрицает эволюционных возможностей. На ранних этапах существования человеческих особей необходимость в обонянии присутствовала, но впоследствии условия существования изменились, и данный орган чувств сохранился в качестве вспомогательного.

В соответствии с постулатами экаунтологии: объекты и субъекты обозначаются идентификаторами и характеризуются признаками, причем каждый своими.

В отношении объектов все ясно, а вот в отношении субъектов – далеко не все. Субъект – понятие, производное от понятия объекта, обозначать идентификаторами его необходимо, иначе субъекта в информационную систему никак не ввести, а вот характеризовать признаками совершенно не обязательно, можно было обойтись без этого. Мироздание прекрасно существовало бы, если бы осязание и вкус характеризовали не субъекты, а объекты: человек по-прежнему чувствовал бы, но – уже не собственное тело, а внешний в отношении я мир.

Что изменилось бы, будь мироздание устроено описанным способом? Только одно: человек лишился бы собственного тела, перестал быть активным деятелем мироздания, а стал его пассивным созерцателем. Вследствие чего, спрашивается, человек способен преобразовывать окружающий мир? Вследствие обладания телом, принадлежащим этому преобразуемому миру. Не обладай человек телом, не представляй собой обычный материальный объект среди прочих, он мигом превратился в этакого бесплотного духа, способного воспринимать мироздание и мыслить о нем, но никак не участвовать в нем и преобразовывать его. А чувствующей плотью люди обладают за счет того, что субъект – их человеческое я – характеризуется осязанием и обонянием, осязанием в первую очередь. Все это – взгляд с информационной точки зрения, при рассмотрении мироздания в качестве глобальной информационной системы.

Если мироздание могло быть сотворено одним способом, но почему-то сотворено иным способом, наверное, Создателю нашего мироздания это зачем-то понадобилось – сделать человека активным деятелем. Тут кроется ответ на вопрос о целях человеческого существования: мироздание сотворено таким образом, чтобы его преобразовывали, орудием преобразования выбран человек, а направления требуемого преобразования человеку необходимо искать там же, где ответы на остальные вопросы – в самом мироустройстве. Это единственная, хотя весьма умозрительная возможность постичь собственное предназначение. Ничего иного человечеству не остается.

10. Сила и второй тип каузальности

Поговорим еще о понятии силы.

Вещи взаимодействуют между собой силовым образом, в результате чего, в обыденном понимании, получают возможность менять свойства. С точки же зрения экаунтологии, сила определяется последовательностью записей в информационной системе мироздания, поэтому силовые взаимодействия между вещами – лишь некая закономерность, которую удается отследить благодаря изменению свойств вещей. Вы толкаете мячик, и тот перекатывается по столу, а если бы мячик не толкнули, он остался бы на столе в неподвижном состоянии. Последовательность регистрируемых вещей здесь очевидна, но любопытней другое.

Мироздание как-то так устроено, что одни вещи при взаимодействии остаются практически неизменными, тогда как другие заметно, подчас кардинально изменяются. Когда вследствие вылета на встречную полосу сталкиваются два равноценных легковых автомобиля, их повреждения обычно сопоставимы, но при аналогичном печальном происшествии с легковым и большегрузным автомобилями, повреждения отличаются: понятно, что легковушка сминается вдребезги, а повреждения самосвала не столь катастрофичны. Если же легковой автомобиль столкнется с капитальной бетонной стеной, повреждения бетонной стены окажутся едва заметными.

К чему эти тривиальные житейские истории? К тому, что одни вещи, вступая во взаимодействие – оказываясь в определенной последовательности записей – выходят из нее практически неизменными, тогда как другие сильно изменившимися. Причем, в зависимости от ситуации, вещи могут как изменять другие вещи, так и изменяться под их воздействием: сегодня легковушка врезалась в штакетник и легко отбросила его в сторону, а завтра с той же легкостью самосвал подомнет под себя зазевавшуюся легковушку.

Физики объяснят, что изменение объектов зависит от характера их взаимодействия, массы объектов, твердости и что-нибудь еще наверняка придумают, но я не уверен, что объяснения физиков окажутся правильными. Какие категории более фундаментальны: свойства взаимодействующих объектов либо масса, твердость и другие физические термины? По-моему, первичны свойства вещей, а качества вроде массы, твердости и многих других общеизвестных понятий – не более чем абстракции, производные от свойств вещей либо, того хуже, выдуманные физиками в поддержку своих научных концепций. В окружающей нас действительности нет никакой массы и никакой твердости в качестве объективно присущих вещам свойств – по той причине, что отсутствуют соответствующие данным понятиям ощущения, – хотя это не означает, что масса и твердость суть ложные категории. Они не ложные, просто они характеризуют не объективные свойства вещей, а возникающие между вещами отношения. Грубо говоря: самосвал не потому подминает под себя легковушку, что обладает большей массой, а – считается, что автомобиль, который при лобовом столкновении подминает под себя другой автомобиль, обладает большей массой. Различия в формулировках, надеюсь, понятны: в первом случае масса – объективно присущее вещам качество, во втором – абстракция, характеризующая отношение между вступающими во взаимодействие вещами.

Однако я веду речь не о трактовках нашего мироздания физиками, а через физиков – безмозглыми обывателями, а о том феномене, что вещи обладают странной способностью при одних взаимодействиях оставаться неизменными, а при других – значительно изменяться. Это в самом деле странно, очень странно, так как именно это качество превращает наш мир в последовательно развивающийся. Вы не находите? Тогда вообразите, что дороги заполнены автомобилями одной марки, которые при вылете на встречную полосу корежатся если не идентичным образом, то в одинаковой степени. И так не только на наших российских дорогах, но и во всем остальном мироздании, не только с автомобилями, но и со всеми остальными материальными объектами. Знаете, что получится?

Страшно произнести: исказятся каузальные связи между вещами!

Что такое причина и следствие? Вещь, которая изменяет другую – причина; вещь, подвергаемая изменению со стороны первой вещи – следствие.

Молоток загоняет гвоздь в доску, где здесь причина, а где следствие? Ответить сможет любой: молоток – причина, гвоздь – следствие. Позвольте, а почему не наоборот, если принять во внимание, что удар молотка о гвоздь затрагивает оба участвующих в событии объекта: и гвоздь, и молоток? Только по той причине, что гвоздь существенно изменил свои характеристики, а именно – в результате соприкосновения с молотком оказался вбитым в доску, тогда как молоток своих характеристик не изменил. То есть он, может, и изменил – скажем, получив микроскопическую деформацию, – однако эти изменения именно что несущественны, поэтому мы удовлетворенно сообщаем: удар молотком является причиной того, что гвоздь оказался вбитым в доску.

Если бы изменения свойств, полученные молотком в результате удара, выглядели впечатляюще – скажем, в молотке образовалась дырка, – пришлось бы признать, что не только удар молотком является причиной проникновения гвоздя в доску, но и проникновение гвоздя в доску является причиной механической деформации молотка. И где здесь причина, где следствие? Получилось бы, как при химическом взаимодействии веществ, когда из двух веществ образуется третье или из двух веществ образуется два иных вещества. В акте химического взаимопревращения веществ причина и следствие отсутствуют: говорить о причине и следствии возможно лишь применительно к акту смешивания двух веществ, в результате чего те вступают в реакцию. Кто-то смешал вещества, что стало причиной химической реакции. Но если применить к данному акту смешивания ту же логику, что к химической реакции – допустить, что смешивание веществ существенно повлияло на того, кто опускает вещества в пробирку, – результат получится идентичный: причина и следствие перемешиваются в одно целое наподобие веществ эксперимента и теряют привычную взаимозависимость. Поэтому я и говорю, что способность вещей при одних силовых взаимодействиях оставаться неизменными, а при других – значительно изменяться, непростая и подозрительная.

Вообще, в употреблении термина «каузальность», обозначающем причинно-следственные связи, существует изрядная путаница. Если, к примеру, перекусить гвоздь кусачками надвое, в образовании из одного гвоздя двух половинок будут наличествовать безусловные причинно-следственные связи: причиной образования половинок гвоздя является предшествующее существование целого гвоздя, и никак иначе. Это одна ситуация, и обозначается она в информационной системе мироздания совершенно конкретным способом, но речь не о нем. Мы рассматриваем ситуацию с проявлением силового взаимодействия между вещами, когда дифференциация или интеграция объектов отсутствуют, а именно: последовательность происходящих с вещами событий. С этой стороны, ударяющий по гвоздю молоток и забиваемый в доску гвоздь, будучи оба ранее зарегистрированы в информационной системе мироздания, абсолютно равноправны. Сказать, что из них является причиной чего, невозможно: как удар молотка по гвоздю является причиной того, что гвоздь вошел в доску, точно так же и проникновение в доску гвоздя является причиной удара по гвоздю молотка. Причина и следствие перемешались до полного обезличивания. Единственный критерий, по которому возможно различать причину и следствие в такой трактовке, это – какой из взаимодействующих объектов изменяется значительно, а какой практически не изменяется. Объект, остающийся неизменным, принято величать причиной, а объект с измененными свойствами – следствием. Но это уже совсем другая каузальность, совсем другие причина и следствие, чем в случае с перекусыванием гвоздя надвое, и именовать их в философской литературе следовало бы по-другому. Мне подходящие термины неизвестны.

Благодаря этой второй, безымянной и силовой, каузальности мы в состоянии проследить за последовательностью записей мироздания с точки зрения изменяемости вещей. Объекты сразу занимают знакомые места: молоток бьет по гвоздю, гвоздь входит в доску, доска приколачивается к стене, и т.д.

Вторая каузальность имеет огромное значение для экономики, подобравшей для участвующих в силовом взаимодействии объектов специальные термины: вещь, остающаяся в силовом взаимодействии неизменной, называется орудием труда, а изменяемая вещь – предметом труда. То есть орудие труда воздействует на предмет труда, который в результате этого воздействия изменяет свои характеристики на желаемые. На самом-то деле предмет также воздействует на орудие, причем с точки зрения физических законов с аналогичной по величине силой, но ввиду слабости и незаметности произошедших с орудием изменений они игнорируются. Но если бы в результате силовых взаимодействий вещи изменялись одинаково, никаких орудий и предметов труда, столь привычных для экономики, не существовало – на это я и хочу обратить читательское внимание в этой статье.

Зачем орудия и предметы труда понадобились Создателю? Будьте спокойны, у экаунтологии имеются соображения на этот счет.