Светлана Зернес. ВЕЛИКИЕ НАУЧНЫЕ КУРЬЕЗЫ

61. Пятно на репутации

Один из свидетелей истории с каскадом ферментов сказал примерно следующее:

Если это подделка, то очень умелая и осторожная. Это тебе не подкрашивание мышей!

При чем здесь мыши? Нет, это вовсе не литературная метафора, а вполне реальные грызуны. Им, нашим хвостатым друзьям, чего только не приходится терпеть во имя науки!

Лабораторным мышкам биолога Уильяма Саммерлина крупно повезло в жизни. Их не потчевали всякой гадостью, не били током и тем паче не препарировали. Корма было в достатке, общения тоже - чем не мышиный рай?

Конечно, время от времени кое-кого из них куда-то забирали, но ненадолго. А уж когда возвращали, то зависти соседок по клетке не было предела: вернувшиеся выглядели так, словно только что посетили салон красоты! На их гладкой белой шерстке появлялись оригинальные черные пятна.

- А это не больно? - взволнованно крутились подруги вокруг модницы.

- Вовсе нет, - отвечала та. - Это даже приятно!

- Счастливая! - вздыхали мыши, втайне считая ее задавакой, а себя неудачницами. Ту, красивую, начинали возить на какие-то показы - не иначе как на подиум выпускали! Остальные же находили утешение в мечтах о том, что может быть когда-нибудь.

Черно-белых мышек действительно возили на демонстрацию. Саммерлин произвел фурор своими опытами по пересадке тканей. Его мышки были наглядным подтверждением успешных результатов. По методике Саммерлина, лоскутки кожи черной мыши достаточно подержать отдельно от хозяйки этой кожи в специальной среде (in vitro) и их с легкостью можно пересаживать белой особи. Кожа обязательно приживется, можно хоть далматинскую мышь сотворить!

Но как же черные зверьки? Получается, они испытывали ужасные муки, лишаясь своей шкурки?! Да это не биолог, это садист какой-то!

Не волнуйтесь, при съемках фильма ни одно животное не пострадало. Иногда вместо тернистого пути так хочется выбрать гладкую дорожку. Двигаться по ней, конечно, быстрее, но есть шанс поскользнуться. Где именно поскользнулся Саммерлин, неизвестно, но обман был раскрыт. Никто и не думал пересаживать кожу, а мыши были мастерски разрисованы черным фломастером, да так, что не сразу и поймешь.

Произошло все это в 1974 году. Казалось бы, предприимчивого художника после такого должно было ждать полное забвение. Но это не совсем так. Он стал дерматологом и получил работу где-то в захолустье штата Луизиана.

А что удивительнее всего - теперешние исследования показывают, что сама концепция Саммерлина не была абсолютной ложью. Метод, который он придумал (но изучил лишь на словах), похоже, имеет право на существование! Пересаживание таким способом кусочков не только кожи, но и других органов проходит на животных довольно успешно. Вот только мало кто решается на подобные исследования: опасаются нового скандала. Да и денег на это уже не получишь.

Даже работу свою нигде не опубликуешь, пожалуй! Как говорили в журнале Nature, кто же теперь в это поверит?.

62. Миссии Дарвина

Чарлза Дарвина с детства не понимали.

- Что из тебя выйдет? У тебя на уме только охота, возня с собаками да ловля крыс! - горячился его отец, мистер Роберт Уоринг Дарвин. Но все было напрасно. Мир крыс, собак и земляных червей не переставал манить юного Чарлза, тем более что его собственный дед Эразм Дарвин неплохо разбирался в животном мире.

- Напишите лучше о голубях! Голуби интересуют всех, - дружелюбно подсказывал редактор журнала Куортерли ревью, когда Чарлз Дарвин явился к нему с рукописью. Но голуби Чарлза не вдохновили, а рукопись Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь все же вышла в свет, и тираж был моментально раскуплен. Сколько переизданий на разных языках она выдержала, невозможно подсчитать даже приблизительно.

И все-таки Дарвина не понимали. Мало кто был готов ощутить настолько сильную связь с природой! Художники рисовали карикатуры, литераторы сочиняли юморески, в которых предсказывали, как будут эволюционировать, например, потомственные почтальоны. Даже супруга Дарвина была против такой странной теории, хотя и защищала своего благоверного.

Свои идеи Дарвин явил миру не с бухты-барахты; он никуда не спешил. Пять лет плавал вокруг света на Бигле, еще через пять лет начал оформлять первые наброски своей теории, два года потребовались на написание двухсот тридцати страниц. Потом он сделал паузу, во время которой завел семью и заинтересовался другими вещами. Написанный тогда масштабный труд об усоногих раках заслужил премию. Правда, после восьми лет работы над ним Дарвин говорил:

Я ненавижу усоногого рака, как ни один человек до меня.

Эволюционная теория расколола человечество на тех, кто ее не понимал и не принимал, и на тех, кто понимал по-своему. Передаваясь из уст в уста, как народное сказание, смысл теории свелся к одной фразе - о том, что мы произошли от обезьян. Но ведь Дарвин этого не утверждал, и это первый миф. Произойти от и иметь общего предка - не одно и то же.

Миф второй связан с тем, что будто бы Дарвин был атеистом, отсюда и такие революционные мысли. Однако в свое время Дарвин учился в Кембридже. богословию!

Но не думал, ох не думал он, какой вселенский спор затевает. Споры спорами, а достойной альтернативы наука пока не предложила. А тем временем в судах разгорались обезьяньи процессы, начавшиеся с разбирательства над американским учителем Джоном Скоупсом - тот умудрился заработать штраф за преподавание теории Дарвина. Мода на такие суды докатилась и до России: несколько лет назад все газеты писали об истице Маше Шрайбер, школьнице из Санкт-Петербурга, религиозные чувства которой оскорбил учебник биологии.

А вот премия Darwin Awards не оскорбляет никого. Потому что оскорбляться ее номинанты никак не могут по той причине, что они уже никогда не примут участия в эволюционном развитии. Эта виртуальная премия отмечает тех, кто самым нелепым способом покинул этот мир, очистив генофонд человечества от своих нелепых генов, причем устроил этот естественный отбор исключительно по собственной глупости: на спор или от скуки, например. Бывает и такое.

Сам же Дарвин потрудился на ниве сохранения благоприятствующих пород не только теоретически. У них с супругой было десять детей! Одному из сыновей он дал имя Эразм - в честь дедушки.

63. Мелочь пузатая

Когда-то все мы были маленькими. А едва немного подрастали, как тут же начинали шокировать взрослых всякими каверзными вопросами на тему откуда я взялся?.

Весьма исчерпывающие ответы на эти вопросы давала школа (в лице более просвещенных одноклассников). Но вот, наконец, наставало время во всем убедиться научно: мы дорастали до серьезного предмета - анатомии. И уж там разбирали человеческое тело буквально по косточкам! Некоторые иллюстрации навсегда остались в памяти. Например, та, на которой крохотные черепашка, саламандра, цыпленок и еще кто-то из мира животных изображали разные стадии развития зародышей. Малюсенький человеческий детеныш» был от них практически неотличим.

Рисунок этот принадлежал кисти немецкого естествоиспытателя Эрнста Геккеля, одной из самых ярких и самых противоречивых фигур в науке XIX века. Геккеля всегда тянуло к прекрасному. В начале карьеры он даже хотел стать ландшафтным дизайнером, но, разглядев однажды прекрасное в живых организмах, остановиться уже не мог. Он защитил докторскую диссертацию по орнаментам радиолярий; много путешествуя, искал красоту на Мадейре, Корсике, Сардинии, Цейлоне, Тенерифе, в Норвегии, Сирии, Египте. И одним из первых поддержал Дарвина и его теорию, сочинив к ней красивое продолжение.

Называлось продолжение биогенетическим законом. Проще говоря, законом о том, как развивается эмбрион человека, повторяя все стадии эволюции и становясь похожим то на рыбку, то на черепашку, то на собачку, а самые крохотные зародыши разных земных обитателей - ну просто братья-близнецы. Этакие жалкие скрюченные мальки. В качестве доказательства и предъявил свои зарисовки.

Продумал он и причину такого поразительного сходства. По мнению Геккеля, если все мы от кого-то и произошли, то отнюдь не от обезьян, а от одного общего предка по имени гастрея. Гастрея имела овальное мешковидное тело с двухслойной стенкой и ротовым отверстием. Наружный слой был кожей, а внутренний - стенкой кишечника. Вот этот прожорливый организм и насоздавал потом и рыбок, и черепашек, и птичек. И нас с вами заодно!

Рисовал Геккель весьма недурно. Впечатляли и завораживали его акварели (но не пейзажи то были и не натюрморты, а все те же радиолярии и прочие амебы). А его иллюстрированная книга Красота форм в природе вообще была в любом состоятельном доме, и ее можно было подолгу разглядывать всей семьей и с гостями. По-видимому, талант художника и подстегнул Эрнста Геккеля изобразить зародыши, слегка. приукрасив!

Проверить правдивость рисунка долго не представлялось возможным. Но потом, что называется, «техника дошла» и возможность появилась. Появились фотографии - снимки зародышей животных. А потом и снимки крохотных человечков, уменьшенных копий новорожденных младенчиков, совсем не похожие на тех червячков.

И был скандал, и было разоблачение. Да, немного подрисовал. Да, где-то укоротил, где-то увеличил. Но так верил в свое дело.

Это были первые попытки пролить свет на эту новую область знаний. В своих трудах Геккель задал много вопросов, на которые нашли ответы уже другие. А уж за признание учения Дарвина он боролся прямо не на жизнь, а на смерть! Боролся в печати, в аудиториях, на заседаниях. Дарвин писал ему даже:

Вы делаете себе врагов не нужным образом - горя и досады довольно на свете, чтобы стоило еще более возбуждать людей.

За научные достижения его наградили почетной медалью Карла Линнея. Среди его учеников был знаменитый Миклухо-Маклай. А еще Геккель первым придумал термин экология, который сейчас не сходит с уст.

Теперь уже никого не удивляет возможность как следует рассмотреть будущего ребенка задолго до того, как он появится на свет. Удивляет, почему, несмотря на это, картинка с хвостатыми зародышами начала исчезать из школьных учебников лишь совсем недавно.

64. Зов предков

Сложную задачку подкинул человечеству Дарвин! Растерялось, испугалось человечество, венец эволюции. И бросилось изо всех сил искать свои корни, в буквальном смысле роясь в собственном прошлом.

Палеонтология - просто кладезь научных сенсаций и научных подлогов. И без того нелегко определить, в правильном ли направлении копаешь, а тут еще многочисленные авантюристы. Как отыскать, где собака зарыта?

Когда палеонтологи находят что-то и еще что-то, между этим чем-то образуются недостающие звенья, которые еще только предстоит найти. Недостающее звено между ящером и птицей - архаеораптора - обнаружили черные археологи, склеив кости динозавра и какого-нибудь какаду и заранее предвкушая сенсацию. Профессор фон Зайтен был изгнан из Франкфуртского университета за подделку промежуточного звена между неандертальцем и хомо сапиенсом. Японец Шиничи Фуджимура был вообще прозван Рукой Бога - такое количество всяких звеньев он находил! Правда, накануне сам же и закапывал их в землю.

Немало появится таких желающих разбогатеть и прославиться любой ценой. Но вначале появится пилтдаунский человек.

Словно мозаику, словно пазл, по крупицам восстанавливали хомо сапиенсы свою историю. Нашли питекантропа - обезьяночеловека возрастом около миллиона лет. Нашли гейдельбергского человека - немного помоложе. Все чаще находили неандертальцев - те были, можно сказать, совсем малышами. Постепенно картина родословной прояснялась.

Большинство находок принадлежало Германии. И становилось предметом все возрастающей зависти англичан: неужели на их родине не найдется ни одной завалящей косточки?

Особенно сильно переживал геолог-самоучка Чарлз Доусон. Нет, он вовсе не был каким- нибудь провинциалом-выскочкой, он просто раз и навсегда влюбился в эти раскопки и поиски. Настолько, что попросился в Королевское геологическое общество, и, несмотря на юный возраст, его приняли!

Везунчики нужны везде, а Доусону, похоже, везло. Дом его быстро наполнятся находками и становился все больше похож на музей. По мере того как росла коллекция древностей, росла и известность Доусона. Джентльменом удачи прозвали его за плодовитость. И возлагали на него робкую надежду: дескать, однажды не только палка-копалка ему попадется.

Не таков был Доусон, чтобы разрушить надежды нации! В один прекрасный день, вернувшись с раскопок близ Пилтдауна, он спешно отрапортовал в геологическое общество: найдены зубы гиппопотама, несколько кремней явно со следами обработки и. пять обломков черепа как будто от гейдельбергского человека.

На место действия выехали коллеги и добрые приятели нашего героя.

Едва они приступили к работе, как тут же попались новые сюрпризы: де Шардену - зуб южного слона и каменное рубило, Вудворду - новый кусок человеческого черепа из затылочной части. Но больше всех повезло снова - догадайтесь кому? - джентльмену удачи Доусону! Из гравия был торжественно извлечен кусок нижней челюсти с двумя коренными зубами.

Через месяц самозабвенного поиска на руках у друзей был целый набор предметов. Как и полагается, снаружи они были покрыты темно-коричневым налетом от соседства с железистым гравием.

Ну что ж, Англию можно было поздравить! Останки еще одного переходного от обезьяны к человеку звена были найдены здесь, в Пилтдауне.

Это, безусловно, было сенсацией. Форму черепа восстановили и поразились: голова явно имела форму человеческой, но. с обезьяньими челюстями. Определили примерный возраст существа - он соответствовал миллиону лет. Но если учесть, что при нем был обработанный камень, стало быть, пилтдаунский человек гораздо умнее своих потомков!

Отличало его от них и еще одно: обезьяньи челюсти явно говорили о раннем этапе очеловечивания, самом раннем! Можно сказать, заря человечества была открыта под Пилтдауном, поэтому существу дали красивое имя эантроп.

Теперь на раскопки устремились десятки специалистов (и неспециалистов). Сам Артур Конан Дойл, работая над книгой Затерянный мир, консультировался с Доусоном.

Но, как всегда, нашлась и кучка оппозиционеров. Им казалась странной такая комбинация черепа и челюсти. Объяснением мог бы служить вариант случайного нахождения костей двух разных существ в одном месте, но эта случайность тоже была какой-то уж очень удивительной.

Работы продолжались. Отыскали еще один зуб и пару костей эантропа. А потом - весьма симпатичную дубинку из древнеслоновой кости со следами явного сверления. Что же это получается: человек зари уже и сверлить умел?!

Но как же хотелось верить в английского эантропа. С него уже ваяли скульптуры, его рисовали и печатали в книгах, а на месте находки установили памятный знак.

В 1916 году скоропостижно скончался Доусон. И с той поры - как отрезало, ни одной находки, связанной с эантропом! Прошло еще три десятка лет, на вооружении у ученых появились новые методы, новые средства, и к костям человека зари вернулись снова.

Даже относительно неглубокий анализ поверг в шок. Никакой не миллион, а самое большее пятьдесят тысяч лет - вот возраст предметов, собранных во время пилтдаунской эпопеи. Но если эантроп был так юн, то какое же он недостающее звено? И при чем тут челюсть обезьяны? Не значит ли это, что в ледниковый период в Англии было полным-полно макак? Да это скандал, господа!

Снова поехали в Пилтдаун копать. И снова ничего, ноль.

Окончательно же убило эантропа исследование радиоуглеродным методом. Что и требовалось доказать: всего-навсего 500 лет оказалось обезьяньей челюсти и 600 лет - черепу человека. Остальная же коллекция находок была такой разнородной по возрасту и по истинному месту раскопок, что это казалось просто смешным.

Все эти ценности до единой были аккуратно выкрашены в коричневатый цвет. Костяную дубинку кто-то вырезал стальным ножом, а зубы эантропа подточил металлическим напильником.

Человек зари оказался не просто мистификацией, не просто подделкой, а дешевой подделкой. Несколько десятилетий всем искусно морочили головы.

Срочно требовались виновные. И естественно, покойный Доусон больше всех попал под подозрение. Вроде бы даже вспомнили, как кто-то когда-то застал его за окрашиванием костей. Вдова Доусона нашла дома еще несколько подделок и сдала куда следует. Но сам джентльмен удачи уже не мог ничего ни подтвердить, ни опровергнуть.

По другой версии, Доусон сам оказался всего лишь жертвой, пешкой в чужих руках. Но истинные мотивы содеянного остаются неизвестными. Все-таки человек - самая большая загадка природы.

65. Летающий макаронный монстр

Если вы из тех, кто не испытывает к мартышкам никаких родственных чувств, ной в суд на Дарвина подавать тоже не видите смысла, выход есть. Что бы там ни преподавали в школах, верить пока еще можно во что душе угодно. Хоть в Летающего Макаронного Монстра!

Вы никогда не встречали его? Неудивительно. Если вы не преданный пастафарианин, он никогда не покажется вам на глаза.

Летающий Макаронный Монстр совсем молод. Внешне он миловиден и даже. весьма аппетитен. Он - выдумка выпускника Орегонского университета Бобби Хендерсона, но выдумка крупного масштаба. Началось с того, что в Канзасе решили ввести в школьное обучение религиозную альтернативу теории эволюции. Хендерсону это не понравилось, но он не стал митинговать и подавать петиции. Он просто предложил свою собственную, новую религию - пусть тогда и ее тоже преподают!

Пародийная религия была названа пастафарианством (это, как вы поняли, от слова pasta). Невидимое существо из спагетти и двух тефтелей, наделенное божественной силой, которая заключена в его Наимакароннейшей Деснице, - вот вам и портрет Летающего Макаронного Монстра. В его религии все как положено: есть догмы, есть заповеди, есть подходящее Евангелие, которое придумал тоже Хендерсон.

Кого не волнует тайна рождения Вселенной? Так вот, тайны больше нет - Вселенную создал Летающий Макаронный Монстр! И никто другой. А все, что касается эволюции, подстроено им преднамеренно. Ну, умеет он исподтишка мешать ученым и подделывать их результаты, ведь он невидим и неощутим.

Заповедей в пастафарианстве восемь. Все они выглядят как совет Лучше бы ты этого не делал. И между прочим, плохого Монстр не посоветует!

Лучше бы ты не судил людей по их внешнему виду, одежде или по тому, как они говорят. Веди себя хорошо, ладно?
Лучше бы ты не тратил уйму денег на постройку церквей, храмов, мечетей, усыпальниц во имя прославления Моей макаронной благодати, ведь эти деньги лучше потратить - выбирай на что: на прекращение бедности, на излечение болезней, на мирную жизнь, страстную любовь и снижение стоимости Интернета,
Лучше бы ты не оправдывал Моим именем угнетение, порабощение, шинкование или экономическую эксплуатацию других, ну и сам понимаешь, вообще мерзкое отношение к окружающим.

Казалось бы, чему могут научить спагетти с тефтелями? Ценить простые радости жизни! Уж Макаронный Монстр знает в них толк, ведь это он их все и создал.

Конечно, летающая лапша могла бы стать поводом срочно транспортировать того, кто ее придумал, в лечебницу.

Лучше бы ты не рассказывал всем окружающим, как Я говорил с тобой,

- намекает Монстр. Но. закон есть закон, а он защищает свободу вероисповедания. Нужно только оформить все необходимые бумаги - и вот у вас уже есть своя собственная религия. Так однажды создал религиозную организацию сайентологов Л. Рон Хаббард, и теперь сайентология стала весьма популярна, особенно в среде знаменитостей.

Но и Макаронный Монстр тоже не лыком шит! Число пастафариан растет по всему миру, а молодежь вообще от всего этого дела в восторге. Чего только не увидишь у них: шапки в виде Макаронного Монстра, футболки с его изображением, наклейки на капот, костюмы для Хеллоуина!

А милую плюшевую игрушку в виде Летающего Макаронного Монстра продали за 1020 долларов на благотворительной ярмарке. Деньги передали в дар организации, защищающей преподавание теории эволюции в школах.

66. Мартышкин труд

Породила у вас священный трепет летающая порция макарон? Или только чувство голода пробудила? Тогда вы практик до мозга костей! Такие на месте Дарвина просто выбрали бы обезьянку посмышленее да попытались ее очеловечить, чтобы раз и навсегда развеять все сомнения!

У американских супругов-биологов Уинтропа и Люэллы Келлог родился сынишка. Малютку Дональда с первых окружили заботой и любовью. Но наука взяла свое, и счастливое родительство не смогло заставить эту пару отвлечься от своих исследований даже дома.

Немного раньше зоопсихолог из России Надежда Ладыгина-Котс проводила опыт, воспитывая у себя шимпанзе по всем правилам человеческого детеныша. Обезьянка жила в ее доме, но так и не показала признаков человечности. Этот эксперимент, а еще появляющиеся в газетах публикации о брошенных детях, воспитанных животными, навели супругов Келлог на одну мысль. И у Дональда появилась сестренка.

Помните мультик:

Она иностранка,
она интуристка,
она обезьянка
по кличке Анфиска?

Шимпанзе Гуа не была интуристкой, ее доставили из соседнего питомника, из Йеля. Почти ровесница девятимесячному Дональду, она стала для него подружкой по играм и прогулкам, соседкой по обеденному столу - настоящей сестрой! Понравились они друг другу сразу и с благословения родителей начали делать все только вдвоем.

Гуа тоже носила одежду, ей тоже выделили кроватку, одеяло и матрац. Ела она сидя в таком же детском кресле, как и Дональд, тоже пользовалась чашкой и ложкой, и меню ее ничем не отличалось от детского: молоко, пудинг, овощное пюре, фрукты, соки. Мама и папа воспитывали обоих совершенно одинаково и записывали все свои наблюдения. Скоро выяснилось, что Гуа понимает слова, сначала простые, например нет, потом более сложные фразы - дай руку, ужин готов.

Стала часто передвигаться на двух ногах. Под видом игр супруги устраивали опыты: кто из детей быстрее догадается, как достать печенье, подвешенное на нитке, угадает с закрытыми глазами, откуда идет звук? Такие задания для Гуа были плевым делом, и она легко обходила Дональда. Зато мальчуган быстрее сообразил, для чего нужны карандаш и бумага, первым освоил игру в ладушки и без труда узнавал знакомых людей в другой одежде.

Шли месяцы. Дональд, как и положено ребенку, должен был начать говорить. От Гуа, конечно, этого не ждали. Вот только к своим полутора годам мальчик знал всего три слова, почему-то предпочитая по-обезьяньи взлаивать. Родители испугались. Похоже, вовсе не обезьянка настроена учиться у людей, а совсем наоборот!

Как ни жаль, пришлось брата и сестру разлучить, а опыт прекратить. Вдруг ребенок необратимо отстанет в развитии, нахватавшись животных манер? Гуа уехала в свой питомник и больше о ней не слышали. На память Дональду остались одни фотографии.

Еще одна шимпанзе, Вики, прославилась тем, что ее удочерили супруги Кейт и Кэти Хейс. Она попала к ним совсем крошкой - в трехдневном возрасте - и дожила до своего семилетия. Пара была бездетной и очень привязалась к Вики. А посему баловала ее: обезьянка ела с ними и с их гостями за одним столом, отмечала Рождество и день рождения (и обожала собирать подарки). За Кэти она буквально ходила по пятам, многому у нее обучаясь: пользоваться расческой, пудриться, красить губы и даже шить!

Обезьянничая, Вики помогала мыть посуду, выбегала по утрам за газетой, садилась в кресло и, держа газету перед собой, изображала чтение. Она очень полюбила играть с картинками и фотографиями: сначала просто перебирала, а затем придумала раскладывать их на кучки. Но не как попало, а по принципу: людей в одну сторону, животных в другую (почти как умные направо, красивые налево). Свое собственное фото Вики торжественно водрузила поверх портрета леди Рузвельт.

Иногда всем казалось, что эта шимпанзе сможет заговорить. С Вики много занимались, в итоге трехлетняя обезьянка стала произносить три слова: мама, папа и чашка. Произношение у нее было весьма недурным, но по смыслу она употребляла только кап - когда хотела кушать. А мамой, увы, Вики могла величать кого угодно!

Постепенно всеобщая любимица стала превращаться в настоящего избалованного ребенка. Она не отпускала хозяйку от себя, поднимая крик и хватая ее за ноги, портила вещи, била посуду, если что-то было ей не по нраву. Проказы очень раздражали, но с обезьянкой семья все равно не рассталась. По своим дневникам Кэти Хейс написала книгу Обезьяна в нашем доме, вышедшую в 1952 году в Нью-Йорке.

Потом был проект Уошо. Супруги по фамилии Гарднер целенаправленно обучали шимпанзе Уошо языку жестов, и она делала громадные успехи. Сначала «говорила» отдельными знаками, потом соединила их в предложения, потом научилась и шутить, и ругаться.

Все это было воспринято как обычный цирковой трюк. Не так-то легко решиться взглянуть на четвероногих по-новому.

Человек всегда считал, что он разумнее дельфинов потому, что многого достиг, в то время как дельфины только тем и занимались, что развлекались, кувыркаясь в воде. Дельфины же, со своей стороны, всегда считали, что они намного разумнее людей - именно по этой причине.

Это сказал писатель Дуглас Адамс, большой любитель животных!

67. Веселый зоопарк

Животные - тема для науки особая. Они любую стройную теорию способны разрушить. Ведь вот рассчитали ученые, что для жизни млекопитающему обязательно нужно весить не меньше двух с половиной граммов. Иначе никак не сможет работать его обмен веществ! Но это в теории. А в природе все возможно, и одна крохотулька взяла да всю теорию и перечеркнула.

И снова мыши начинают и выигрывают! Эта удивительная крохотулька - этрусская мышь. Почти два века назад итальянский натуралист нашел малюсенький мышиный скелетик в совином гнезде. Но вряд ли сова таким обедом насытилась, потому что, оказывается, весит этот зверек всего полтора грамма. Максимум два (это мышь, которой уже пора на диету). С той поры многие зоологи гонялись за мышонком, и только в семидесятых годах прошлого века биолог Адельгейда Хорте из Германии поймала-таки этрусскую мышь на острове Сардиния.

Малютка удивила всех. Она ела, ела и ела! Ела непрерывно и с завидным аппетитом. За сутки она проглотила корма вдвое больше, чем весила сама. Даже поспать бедной было некогда!

Но почему она так проголодалась? Может, минимышке нужна какая-то особая пища, которой в природе не хватает?

Чем меньше теплокровное животное, тем интенсивнее его обмен веществ и тем больше оно должно съедать. Большое сердце слона бьется всего 27 раз в минуту, лошади - 55 раз, собаки - 120 раз. Но маленькая этрусская мышка и здесь рекордсменка: 1300 ударов в минуту. За одну секунду это получается около 22 раз.

Тогда, конечно, ей приходится черпать силы, постоянно перекусывая. Меню состоит из насекомых и ящериц, которые гораздо крупнее этой крошки по размеру. Если же ничего съестного поблизости не ползает, приходится следовать древней мудрости: Кто спит, тот обедает. Мышонок сворачивается клубочком и укладывается на несколько часов вздремнуть. Но если пища не появится и после этого, то голодной смерти ему все же не миновать. Не умеет этрусская мышь терпеть.

Но что это мы все о мышах да о мышах? Маленькие звери - маленькие проблемы. Вот когда в XIX веке французский миссионер Арманд Давид привез из Китая шкуру крупного белого животного с черными пятнами, каково было всеобщее изумление! Биологи никак не хотели верить, что шкура не сшита из кусочков талантливыми китайскими мастерами. Но ни стежков, ни следов краски не было видно.

Бей-шуань - так называли это животное на родине. С европейским названием определялись довольно долго, потому что никак не могли понять, кто это такой - медведь, енот, куница или вообще кошка. Сейчас большая панда - символ Всемирного фонда дикой природы и находится под его охраной. Этих добродушных зверей осталось так мало, что ученые дрожат над каждым их детенышем. Даже выкармливают малышей, облачившись в бело-черные костюмы панд. А на всякие идиотские вопросы скромно отвечают:

Мы просто работаем.

Так же как в панду, ученые долго не верили в существование кенгуру и утконоса. Насчет кенгуру полагали, что когда англичане спросили туземца о странном животном, тот ответил не понимаю (а по другой версии, он вообще просто закашлялся и получилось кхэ-нго-рху). Недоумение вызвала и присланная в Британский музей шкура утконоса. Все без исключения качали головой: ну, явный подлог - клюв, хвост, мех. Неладно скроено!

И даже потом утконосу еще долго пришлось убеждать ученых мужей, что он млекопитающее и яйцекладущее, а кенгуру - доказывать им свою сумчатость. В конце концов доказали, и совершенно без теоретических выкладок!

68. Фото на память

А отгадайте загадку: для чего Луи Жак Дагер таскал по всему Парижу черную палатку и прятался в ней? Может быть, играл в шпиона или охотника или просто был заядлым путешественником?

Нет-нет, все не так. Дагер всего лишь фотографировал исторические места. Но в 1838 году фотосъемка воспринималась как настоящее чудо. Дагер вообще был известен как мастер творить чудеса своими руками.

Его энергия всегда требовала выхода. Он так зажигал в танцах, что ему аплодировали и даже приглашали танцевать в каких-то театральных постановках. Дагер обожал театр, но его больше привлекала обратная сторона действа - оформление сцены. Грамотность у юноши хромала, потому что с детства рука тянулась только к кистям и краскам. Начав с должности помощника театрального художника, он скоро дорос до главного художника театра. Декорации - леса, водопады, улицы - у него получались такими роскошными, что газеты писали: мол, в этом театре нечего смотреть, кроме декораций господина Дагера.

Чувствуя в себе силы и повинуясь новому творческому порыву, он придумывает и создает новый вид зрелища - диораму. Находит компаньона, вкладывает деньги и не ошибается: смотреть диорамы народ валит валом. Посмотреть действительно есть на что - огромные полотна, причудливая игра света оставляли незабываемое впечатление, сравнимое с эффектом от сегодняшнего 3D. Может, Дагер видел предметы иначе, чем все остальные, но визуальное искусство точно было его призванием. Ему хотелось научиться запечатлевать прекрасное в этом меняющемся мире.

Одним из зрителей диорамы оказался однажды Нисефор Ньепс. Демонстрировались вид Эдинбурга в лунном свете и швейцарская горная деревушка; публика так и порывалась вскочить со своих мест и шагнуть в картину, настолько живым казалось изображение. Ньепс тоже ушел глубоко впечатленным, но диорама интересовала его не только как развлечение: он сам долгое время занимался изображениями, которые давала игра света и тени, и даже придумал, как фиксировать такие изображения на металлических пластинках. Процесс был невероятно трудоемок.

Ньепс и Дагер познакомились. Поняв, что их интересы пересекаются, они решили работать вместе и заключили договор. Дагер пришел к мысли использовать серебряные пластинки, обработанные парами йода, и съемку при помощи камеры-обскуры.

Ньепс предлагал свой метод, совершенно другой, потому что у Дагера пока получались только негативы.

На поиски решения ушли годы. Их ушло бы еще больше, если бы не одна случайность.

Однажды неудачная пластинка с негативом была убрана в шкафчик. Но когда через несколько дней Дагер открыл дверцу, то с изумлением увидел, что на полированной серебряной поверхности пластинки появилось яркое изображение-позитив! Что-то на полках шкафа вызвало такой замечательный эффект, но что?!

Не придумав ничего лучше, Дагер каждый день вынимает из шкафчика по одному предмету (а реактивов внутри было полным-полно) и кладет свежую пластинку. Только когда шкаф опустел, причина нашлась сама собой: несколько шариков ртути из разбитого термометра закатились в угол.

Именно ртуть, вступив в реакцию с йодидом серебра, изменила изображение. Дагер, конечно, был доволен. Но одновременно почувствовал, как сильно за эти годы устал. Кроме экспериментов, он не прекращал заниматься и своей диорамой, для которой требовались все новые полотна, чтобы по-прежнему привлекать публику.

Еще два года у Дагера и Ньепса ушло на то, чтобы научиться фиксировать изображение. В конце концов фиксирующий раствор оказался обычным раствором поваренной соли!

К сожалению, Ньепс не дождался успеха: он до него просто не дожил. Договор оставался в силе, и компаньоном Дагера вместо покойного сделался его сын Исидор. Да и технология была разработана в основном Дагером, поэтому он не без гордости назвал ее дагеротипия.

Продать технологию оказалось нелегко. А раскрывать секрет в публикации или в докладе Дагер не спешил: этак каждый поймет, насколько все просто, и компаньонам не достанется ни процента. Но нашелся человек, который помог решить этот вопрос немного неожиданным способом. Крупный ученый и политик Араго заинтересовался сам и сумел заинтересовать палату депутатов Франции; сошлись на том, что Дагеру и Ньепсу-младшему назначили приличные пожизненные пенсии с тем условием, чтобы изобретение принадлежало всей Франции!

Доклад перед научным сообществом делал сам Араго, представив изобретателей публике. Сообщение было встречено с восторгом, его тут же растиражировала пресса, но в одной газете, Лейпцигер штадтанцайгер, неожиданно воспротивились идее и написали:

Как показали тщательные немецкие опыты, уловить мимолетное изображение человека абсолютно невозможно не только с точки зрения техники. Такая попытка к тому же кощунственна. Человек создан по образу и подобию Божьему, а Божий образ нельзя уловить ни одним аппаратом, созданным человеком.

Но образы очень даже улавливались. Разумеется, процесс был еще несовершенен, получались снимки только неподвижных объектов или людей, а если модель вздумала дергаться, то оказывалась на дагеротипе без головы или без рук.

Для съемок приходилось таскать все оборудование с собой, тем не менее дагеротипия мгновенно покорила людей. Если кто-то и не увлекся этим делом, то уж получить свой портрет хотел непременно. Многие дагеротипы - первые фотографии - хранятся в музеях до сих пор.

Фотопластинки использовались еще долго. Мало кто знает, но кроме своего прямого назначения они умели предсказывать погоду! Чтобы сделать такой предсказатель, на стеклянную фотопластинку нужно было экспонировать негатив какого-нибудь пейзажа, проявить и опустить пластинку в раствор азотнокислого кобальта. А потом подсушить и покрыть желтой гуашью. Если погода ожидалась сухая, то небо на фотопластинке становилось голубым, а кусты зеленели! А если наметился дождик, то картина изменялась и становилась совсем унылой: небеса посерели, а листья кустов пожелтели.

Секрет в том, что поведение нанесенного слоя зависит от влажности воздуха. Это из разряда занимательных опытов!

69. Шкатулка с секретом

Погода - благодатная тема для разговоров, особенно когда не о чем больше поговорить. Так давайте поговорим о погоде, но совсем по другой причине.

- Атмосферное давление 760 миллиметров ртутного столба, - длинноногая красавица сообщает нам с телеэкрана прогноз на завтра. И мы радуемся: зонтик не понадобится, денек будет отличным! Все это стало возможным благодаря итальянцу по имени Эванджелиста Торричелли.

Торричели прославился тем, что открыл ничто. Пустоту, вакуум! До этого считалось, что природа не терпит пустоты, - сам Аристотель был в этом уверен. А Торричелли сумел доказать, что она есть.

Эванджелиста Торричелли прожил недолгую, но богатую событиями жизнь. В молодости ему очень повезло в том, что его рукописи попали к Галилео Галилею (тому самому, который на самом деле не говорил И все-таки она вертится), а главное, повезло в том, что Галилей их прочел. И нашел работы такими талантливыми, что сразу пригласил молодого ученого к себе.

Их совместная деятельность продолжалась всего три месяца: Галилею, увы, оставалось жить ровно столько. Но и тут Торричелли повезло - именно ему великий герцог Фердинандо II предложил занять освободившуюся должность в университете, именно ему Галилей завещал перед смертью свои труды. В этих трудах многое было посвящено как раз атмосфере, и ученику оставалось все до конца обмозговать, продумать эксперимент и успешно провести его. Помните картинку знаменитого опыта Торричелли из учебника физики - трубка, чашка?.. Вот и оно, атмосферное давление.

Все, что ни делал Торричелли, со временем разрасталось до невероятных размеров: трубка положила начало гидравлике и метеорологии (и прогнозам погоды!); содружество нескольких ученых - коллег Торричелли - переродилось в известную Флорентийскую академию опыта. И еще одно великое достижение было у него. Но стало оно великим секретом, который он унес с собой в могилу.

Во Флоренции, в Музее истории науки, хранится линза, сделанная Торричелли собственноручно.

И ангел был бы не в состоянии изготовить лучших сферических зеркал!

- такую хвастливую строчку нашли в его записях. Может быть, ученый просто пошутил? Этого вполне можно было ждать от такого весельчака и завсегдатая винных погребков! Но когда линзу, пролежавшую триста лет, проверили интерференционным способом, выяснилось, что насчет ангела все правда.

Способ проверки заключается в том, что линза кладется на образец и вокруг точки соприкосновения появляются кольца, по форме которых судят о качестве оптики. Все бы ничего, но метод этот был открыт никак не во времена Торричелли, не в XVII веке, а уже в XIX. Выходит, ученый знал о нем?

К крайнему моему сожалению, я не могу раскрыть мой секрет, так как великий герцог предписал мне молчать о нем.

- говорил Торричелли. Так оно, по-видимому, и было: Фердинанд щедро наградил Торричелли за открытие золотой цепью и медалью Virtutis proemia, но велел молчать. И тот молчал.

Уже лежа на смертном одре, он послал к герцогу за шкатулкой, запирающейся на замок. Потом, оставшись наедине со своим душеприказчиком, указал ему, где хранятся рукописи, касающиеся изготовления линз. Документы были спрятаны в шкатулку, шкатулка заперта и отослана обратно герцогу, так серьезно отнесся Торричелли к своей тайне за семью печатями.

С годами заветная шкатулка потерялась. Когда издавали рукописи ученого, то среди них не было той самой, секретной. До сих пор неизвестно, где она и что конкретно в ней содержалось. Как неизвестно и то, где похоронен великий флорентиец, сумевший воспользоваться идеей, до которой оптика доросла только триста лет спустя.

Зато открытие вакуума быстро нашло свое признание. Отто фон Герике, бургомистр немецкого города Магдебурга, сделался горячим поклонником Торричелли и сам проделал немало фокусов с пустотой. Особенно знамениты магдебургские полушария, это было настоящее шоу: на глазах у целой улицы две восьмерки лошадей так и не смогли разъединить половинки металлического шара, из которого выкачали воздух.

70. Сказка о трех невесомых

В нашем представлении пустота - это когда ничего нет. А когда ничего нет, это мало кому нравится. Должно же быть хоть что-нибудь! Потому приходится это что-нибудь придумывать самим. Примерно так и рождаются гипотезы!

У гипотезы есть шанс превратиться в теорию, если она подтвердится фактами. Но далеко не каждая из них удостаивается такой чести, потому что гипотеза чаще всего похожа на сказку: так же красива, захватывающа и так же неправдива.

Но сказка ложь, да в ней намек! Поэтому слушайте. Давным-давно появились на свет три красивые гипотезы о невидимых и невесомых субстанциях. Несмотря на их невесомость, роли им предназначались очень даже весомые. А звалась эта троица очень красивыми именами: эфир, флогистон и теплород.

Эфир придумали первым. Еще в античности все окружающее удобно делили на четыре стихии: землю, воду, воздух и огонь. И все было просто и понятно - до поры до времени. А потом Аристотелю понадобилось добавить некий пятый элемент в мировое пространство, которое казалось ему без этого элемента каким-то незаконченным. С его легкой руки эфир пронизал собою и землю, и воду, и воздух, и огонь и с того времени поселился в науке надолго. Кардинально менялись мнения относительно его свойств и вообще того, зачем он нужен, но, поскольку никто его не отменял, жил он себе и жил.

Гипотеза эфира оставалась бы гипотезой, если бы не начались попытки его обнаружить. Вот уж и Ньютону пришел черед задаться вопросом: если его закон тяготения работает, то чем при этом занят эфир?

- Гипотез не измышляю! - уверял Ньютон, предпочитающий сказкам быль. Но, несмотря на убеждения, ему все-таки пришлось придумать гипотезу, по которой эфир проникает сквозь все тела и стремится к земле, увлекая их за собой. Вроде бы понятное объяснение тяготения, если бы не один нюанс: эфир должен тогда устремляться и ко всем остальным телам, а не только к земле. Придумывать гипотезу о том, почему так происходит, было для Ньютона уже чересчур. Он высказывался то за эфир, то против - словом, непростые у них были отношения. И эфир продолжал свое победное шествие дальше сквозь века.

Он сделался подходящей средой для электричества, магнетизма, передачи света. Его поклонниками были Гюйгенс и Лоренц, Кельвин и Менделеев; его даже воспевали в стихах как нечто грандиозное и прекрасное.

Нет меры и предела нет
Эфиру, коим мир одет,

- это строчки Вильгельма Кюхельбекера. Но, увы, предел все-таки наступил. Началом конца послужило предположение Пуанкаре о том, что эфир если и есть, то обнаружить его не удастся. Что за субстанция такая - ни взвесить, ни измерить! Теория относительности Эйнштейна поставила в этом вопросе довольно жирную точку, и скоро гипотеза была признана ошибочной.

Но эфир не собирался сдавать позиции так легко! Нет-нет да и проскальзывал он, всепроникающий, в людские умы. Так, в 1931 году в Большую советскую энциклопедию просочилась статья под названием Эфир мировой, где оный рассматривался как вполне современное явление и еще не решенная физикой проблема.

Над статьей весело посмеялись в ленинградском Физтехе, после чего редакция энциклопедии получила ироничную фототелеграмму, подписанную Ландау, Гамовым и еще несколькими физиками:

Прочитав Ваше изложение в 65-м томе, с энтузиазмом приступаем к изучению эфира. С нетерпением ждем статей о теплороде и флогистоне.

Текст сопровождался карикатурой: авторы изобразили ночной горшок с надписью эфир среди мусора на помойке. Шутникам потом здорово досталось по партийной линии, но эфир все же был выброшен из науки окончательно.

А наша сказка продолжается, и в ней появляются новые герои. А также старые - снова ирландец Роберт Бойль. Кто вспомнит закон Бойля - Мариотта, тому пятерка! Судя по этому закону, Бойль довольно быстро разобрался в газах и ни в какое существование эфира не верил. Но с твердыми телами дело обстояло хуже, особенно когда их поджигали. Объяснить, что с ними в это время происходит, всегда было сложно (и вообще огонь с незапамятных времен внушал мистический страх). Поэтому, когда придумали еще одну невесомую и незримую субстанцию - флогистон, отвечающий за горение, Бойлю она вполне пришлась по душе.

Флогистон по-гречески означало воспламеняемый. Эта огненная материя должна была прятаться во всех горючих веществах и выделяться при сжигании. Все опять-таки очень просто: возьмем дерево; дерево есть зола плюс флогистон; развели костер, флогистон вышел, зола осталась!

Придумал эту удобную штуку немецкий химик и врач Георг Эрнст Шталь. А развенчал знаменитый Антуан Лавуазье, доказав, что главная роль в сжигании принадлежит все-таки кислороду.

Но Лавуазье не был бы Лавуазье, если бы проделал все это тихо и скромно. Напротив, он созвал к себе множество гостей и устроил над несчастным флогистоном и его автором показательный судебный процесс. Сам хозяин и еще несколько человек нарядились судьями, обвиняемого загримировали под Шталя, а одному молодому юноше досталась роль Кислорода и право зачитать приговор. Флогистон был приговорен к смерти путем сожжения (какая ирония!), и жена Лавуазье, наряженная в хитон, привела приговор в исполнение - бросила книгу Шталя в камин.

Между тем Лавуазье еще не знал, что, умертвив флогистон, он при всех своих заслугах сам сделается автором новой нелепой гипотезы - о теплороде.

Теплород в нашей невесомой троице самый младший, родившийся позже всех. Объяснял он собою процессы нагревания и охлаждения: если тело является теплым, то это значит, что в нем больше теплорода; если оно остывает - содержание теплорода в нем уменьшается.

Теплород может пройти даже через стекло,

- писал Роберт Бойль, которого теперь вполне устраивал теплород, как до этого флогистон.

С теплородом распрощались в конце XIX века, без показательных судов. Всего лишь установили, что существуют молекулы и их движение.